Краткость, как известно, сестра таланта, поэтому "если бы мне прожить еще сорок лет и все эти сорок лет читать, читать и читать, и учиться писать талантливо, то есть коротко, я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса"©.
В общем, строчила как пулеметчик за синий платочек, поэтому не обессудьте, если где-то промахнулась .
Скрытый текст:
Жду, когда Беларусь станет более белорусской.
Вчера в Лондоне скончался один из духовных лидеров белорусской эмиграции – отец Александр Надсан, человек, чья личность необычайно значима для Беларуси и белорусского зарубежья. Интервью с отцом Александром должно было выйти позднее, в рамках проекта «Я «родился» там». Однако мы считаем своим долгом опубликовать его сегодня, когда отца Александра с нами больше нет. Отец Надсан не был бизнесменом, хотя интервью с ними и составляют основную часть проекта, но, побывав в Лондоне, было бы непростительно не встретиться и не взять интервью у такого знаменитого и выдающегося человека.
Легко писать о молодых и успешных в современной жизни – у нас с ними один культурный контекст, где на первом плане всегда амбиции, личные стремления, пышущая энергия, работоспособность, и очень редко – судьба, обстоятельства, необходимость. С сегодняшними же героями мы будто бы с разных планет. Почти на каждое мое «а почему?» - их удивленное «а как же иначе?». Они прошли через самые сложные моменты истории 20-го века, но самым главным своим делом они считали дело служения Родине, даже за рубежом, и сохранение собственного национального самосознания.
________________________________________
Александр Надсан — священник апостольской греко-каталической церкви, апостольский визитатор, крупный деятель белорусской эмиграции, автор ряда книг по истории Беларуси, переводчик литургических текстов византийского обряда на белорусский язык.
Лондон. Разговор состоялся в рамках проекта «Я «родился» там» компании «Будем белорусами» и журнала «Большой». Проект осуществляется при поддержке компании «Тусон».
— Отец Александр, когда вы последний раз посещали Беларусь?
— Где-то 4-5 лет назад, во время последнего съезда «Отечества». Мне уже тяжело, сами понимаете, 88 лет. Часто бывал там во времена Советского Союза, после Чернобыльской аварии – возил лекарства для больных детей. Могилевские, Гомельские больницы давали нам списки лекарств, мы собирали деньги и привозили. … Брали детей в английские семьи, последняя группа была здесь, кажется, в 2005 году... Теперь уже возраст не тот. Студенты у меня были, учились здесь, некоторые вернулись в Беларусь, некоторые остались в Англии. Брал ребят, которые хотели стать священниками. Мой теперешний преемник, отец Сергей Стасевич, тоже так сюда попал. Я его потом в Рим послал учиться, теперь он проводит здесь службы.
Отец Александр родился в деревне Городея, недалеко от Несвижа. «Белорусскость» он унаследовал от отца – учителя математики, который в свое время участвовал в Слуцком восстании.
— Я бежал из Беларуси через Польшу, когда мне было 18 лет. Официально мы стали польскими гражданами. Я бежал от немцев, попал в польскую армию, воевал в Италии, был ранен. Потом попал в Англию, получил стипендию на обучение.
— А как вы стали священником?
— У меня был хороший пример – Чеслав Сипович. Он родился в Друе. Вначале изучал богословие в Вильнюсе, потом, когда поляки выгнали его из Польши, в Риме. Там он решил стать священником восточного обряда. Я встречался с ним в Риме в 1945 году, в ноябре. Он, безусловно, повлиял на мое решение.
Первое, что я увидел в Англии – очень пасмурную погоду. Туман. Там, в Италии – солнце, тепло. Но здесь нас приняли очень тепло, дали возможность учиться, и за это мы очень благодарны.
— А ведь сейчас не очень хорошо к эмигрантам относятся…
— Так зависит от того, какой эмигрант. К нам относились очень хорошо. Дали нам вид на жительство, работу, мы не были лентяями. Многие из нас начали учиться. Мы не ждали помощи от государства. Мы были политическими беженцами. Сегодняшние эмигранты по большей части - экономические эмигранты. Это большая разница. Вот и отношение другое.
Когда мы приехали в Англию, главной нашей целью было выжить. Выжить и остаться белорусами. Самоорганизоваться таким образом, чтобы не исчезнуть. А еще очень хотелось сделать так, чтобы о Беларуси лучше узнали на Западе. Самую большую лепту в это дело внес епископ Чеслав Сипович, мы сотрудничали с ним с 1945 года. Я еще не был священником, находился в Италии, шла война. В 1946 году я приехал в Англию, он тогда тоже приехал. Мы организовали «Союз белорусов в Великобритании. Мы были молоды, 20 лет, но все – очень сознательные белорусы. И союз существует до сих пор. Мы не лезли в политику. Нам хотелось, чтобы существовал белорусский центр, куда могли бы прийти люди и узнать об истории, культуре. Ведь о нас на Западе ничего не знали. Мы были для них «русские». Но как можно показать, кто ты, если не использовать политику и не кричать об этом? Культура – это была наша идея.
В январе 1947 года состоялся первый съезд. Здесь государство настолько свободное, что если ты не делаешь ничего преступного – то мы можешь делать, что хочешь. Не было никаких препятствий, но не было и помощи. Все делали своими силами. Нас – тех, кто начинал, остались единицы. Молодые присоединяются, но не очень активно. Те, что приезжают из Беларуси, даже не говорят по-белорусски. Их это не интересует. Это больно.
Почему не интересует?
— Знаете ли, чувствуется русификация. Не только языковая. Духовная. Люди просто не испытывают потребность в белорусском языке. В советское время, кажется, было больше белорусского. А все белорусское, что возродилось сразу же после развала СССР, уничтожено. Жаль, конечно. Ведь было сильное Возрождение. Была Надежда.
— Почему именно Англия стала белорусским центром?
— Все зависит от людей. Во Франции было не меньше белорусов, но, к сожалению, они ничего не создали.
Знакомство с «Домом Марии» в Лондоне началось со знакомства с библиотекой. Официально она открылась в 1971 году, но работать начала значительно раньше.
— В Библиотеку приходят, читают. Это не публичная библиотека – она научная, сюда приезжают со всего мира, те, кто занимается языком, историей: из Америки, Австралии, Израиля, немцы, французы.
Информацию о Беларуси мы собирали везде, где только могли. На английском языке издавали журнал белорусских исследований («The Journal of Belarusian studies»), но теперь немного постарели, поразъехались – уже тяжело. Многое было сделано на английском языке. Проходили конференции. И не однодневные, а в течение нескольких дней, куда приезжали ученые-слависты со всего мира, на последней были и ученые из Беларуси. Всего прошло около 15 конференций. Теперь молодые возрождают журнал. Мы занимались не актуальной политикой, а культурой: историей, литературой, языком. И я когда-то много писал для журнала, но теперь уже пишу. Сколько можно. Я свое написал.
Наши языковеды сделали большое дело для сохранения белорусского языка. Видите все эти словари? Это для меня настоящее богатство, так как оно отражает богатство языка. Вот «Первый белорусский словарь» издания 1870 года. «Словарь 7 языков», изданный немцами в период первой мировой войны – здесь собраны языки, которые они слышали на оккупированной территории (польский, русский, белорусский, литовский, латышский, иврит и немецкий). Таких словарей было два. Один я подарил Академии наук в Минске, так как у них ничего не было. Или вот словарь, который издал еще до войны князь Подберезский (белорусско-польский словарь). А есть и вот такие редкости: Словарь 16 европейских языков Левона Барщевского (среди них — белорусский). Словарь Ластовского, изданный в 1924 году в Каунасе.
Мы собираем все, что помогает узнать о Беларуси, на всех языках мира. И у нас есть такие вещи, которых вы в Беларуси и не увидите. Например. «История белорусской книги» Вацлава Ластовского (с начала до конца 18-го века). Ее критиковали, говорили, что она не научная, что это все глупости, но ничего лучше так и не создали.
Книги мы искали везде, где только можно: в антикварных и букинистических магазинах, в Англии, Франции, Германии, Швеции. Вот, например, первый католический молитвенник на белорусском языке, изданный во время войны в 1915 году на деньги княгини Радзивилл. Старые карты – их много, больше 100, есть даже с XVI-XVIII века.
А вот здесь, под стеклом – рукописный вариант поэмы «Курган» Янки Купалы: “Паміж пустак, балот…” Нигде нет, а у нас есть. Вступление к “Сымону-музыке” Якуба Коласа, опять-таки. Оригинальное издание Устава Великого Княжества Литовского, изданное в Вильнюсе. А вот первая «История Беларуси», написанная белорусом по-белорусски (1910 год, Вацлав Ластовский). Я сам прочитал ее, когда был еще маленьким мальчиком. Школа у нас была польская, учительница – белоруска, у нее было много книг, которые она нам тайно давала. Очень важно было читать все варианты истории, и хорошие, и плохие. История – это факты, они объективные. Нужно знать, что происходило на территории Беларуси во время немецкой оккупации. Например, что были белорусские школы. Хотя, это не исключает, что были и концлагеря, и уничтожение.
Белорусы в своем большинстве не имели возможности узнать свою историю. Часто ее подают в прорусской интерпретации. Я не против России. Я за уважение к каждой нации, потому как Бог хотел, чтобы существовали разные народы. В сокровищницу всего мира белорусы должны внести свою лепту. Свое - самое дорогое.
— Преемника на должность священника вы нашли, а кто же будет заниматься библиотекой? Это ведь действительно богатство.
— Вероятно, будет заниматься отец Сергей, ведь, как известно, священники – единственная социальная группа, которую можно эксплуатировать безнаказанно (смех),
— Быть священником – тяжелая работа?
— Для меня нет, так как я ее люблю. Я ведь знал, куда иду. И благодарю Бога, что он позволил мне делать это.
— Современную молодежь труднее приобщить к Богу?
— Есть молодые священники-белорусы. Например, мой младший священник и коллега. Но, конечно, в настоящее время стать священником тяжелее. И, слава Богу, что у некоторых есть призвание. В восточном обряде есть тенденция, чтобы священники не женились. Но я знаю много священников, которые это совмещают. А ведь это нелегкий труд – быть хорошим священником и хорошим отцом и мужем в семье. Однако есть и такие.
— А почему униатская церковь?
— Уния родилась в Беларуси. Униатская церковь – она самая белорусская.
— Что составляет каждодневную жизнь священника?
— Прежде всего, молитва. Наша цель – привести людей к Богу и привести Бога к людям. Трудности есть всегда. И нужно понимать свое призвание. Ведь священник, который забыл об этом, может нанести людям духовный вред. Бог, безусловно, дает силы. Я являюсь священником уже более 50 лет. Когда-то я хотел стать великим математиком. Но это - судьба. Математика – очень интересная наука, и в свободное время я занимаюсь ей, в колледже здесь преподавал. Позже, когда стал священником, начал делать переводы литургических текстов на белорусский язык. Мне было странно и грустно, что белорусы молятся, не понимая этого. Важно понимать, так как это ведь наш разговор с Богом. Я знаю много языков, но хочу прославлять Бога на родном языке.
— О чем ваша обычная молитва?
— Молитва… осознание того, что ты находишься в присутствии Бога все время. И поэтому ведешь с ним диалог. Она – обо всем. Я изучал писания белорусских татар. Там есть очень интересные вещи. Один пророк интересуется у Бога по поводу последнего суда, будет ли он Страшным. Бог отвечает ему, что нет, что на Суде он не будет задавать много вопросов. Только один: «Сын мой, я был с тобой, а с кем был ты? Был ли ты с Богом». Очень интересная вещь. Что бы ты не делал, где бы ты не был – Бог всегда с тобой. Это важно. Если ты знаешь, что находишься в присутствии кого-то, иной сущности, то уже и не хочется делать плохое. И молитва – это то, что помогает человеку ощутить это присутствие.
— Что означает любить Родину?
— Это значит любить свою семью. Родина – это наша семья, только более широкая. Мы ведь так и говорим – Отечество. Это нормально – иметь понятие о себе и уважать другие народы – другие семьи. Мы многое вытерпели и от Запада, и от Востока. Говорили, что язык наш – мужицкий. А мужик, что – не человек? Может быть, он даже лучше господина. Живет нравственнее, работает – не паразитирует. А ему с презрением – мужицкий язык. Теперь уже такого нет, но русского слишком много.
— Какой вы сейчас видите Беларусь?
— Я жду, когда Беларусь станет более белорусской, когда молодое поколение к нам присоединится. Русского слишком много. Все возрождается с большим трудом, очень мало людей, которых это волнует. На улицах почти не слышно белорусского языка. А в каком-нибудь Могилеве или Гомеле – и подавно. Я не владею русским языком, поэтому иногда меня охватывает досада. Встречаются очень интересные молодые люди, которые выдержали, несмотря на всю эту русификацию, но это сравнительно малочисленная группа. Но ведь все начинается с малого.
Успешна ли моя жизнь? Знаете, я никогда об этом не думал. Просто я всегда старался что-то делать, учитывая обстоятельства, в которых я оказался, чтобы не тратить время. Не задумываясь об остальном – как человек, священник, белорус. Делал то, что было необходимо. И я благодарю Богу за то, что мне удалось сделать. Надеюсь, я жил не напрасно.
