Leaderboard

- Почему здесь столько ферм, где разводят пони? - На них возят сыр. А после смерти пускают на удобрение для тюльпанов. (из разговора) Гаага руководит, Роттердам работает, а Амстердам гуляет! (голландская поговорка) В Голландии говорят: «Бог создал землю. А Голландию создали голландцы». Это на четверть сущая правда – 25% нынешней территории было искусственно осушено при помощи дамб и насосов (поначалу, в 16-м веке, насосы работали от ветряных мельниц). Поэтому страна получилась ровная, гладкая, как стол, но при этом на удивление живописная. Овечьи пастбища мирно соседствуют с хай-тековскими комплексами, отделенные от последних цветочными теплицами. Границу Германии и Голландии не почувствовать трудно, даже если привычный щит с кружком из звёздочек остался незамеченным. Моментально пропадают прекрасные немецкие заправки, где можно и прекрасно поесть, и отдохнуть, и даже сделать необходимый шоппинг. На голландской территории заправки имеют столь же необременительный ассортимент, как и их чешские собратья. Кроме того, после выезда из Германии автоматически включается сильный туман. Наконец, даже в выходные дни широкие дороги забиты транспортом, неспеша ползущим в тумане по своим делам. Но если задаться целью и подстраховаться навигацией (скоро человечество станет окончательно беспомощным!), то вполне реально доехать до Амстердама. Центр города еще более тесный, чем в Праге. Улицы более узкие, машин больше, а самое печальное – там водятся опасные животные под названием велосипедисты, которые в Праге, слава богу, не особенно выживают. Велосипедисты коварны, циничны, злопамятны, морозоустойчивы и решительно идут на таран без раздумий. Если ты преградил ему дорогу (неважно, пешком или на автомобиле), то пеняй на себя. Популяция велосипедистов достигла невероятных размеров, и я не понимаю, почему городские власти медлят с продажей лицензий на их отстрел. Вы полагаете, что у нас в Праге много туристов? Вы ошибаетесь. Их тут почти нет. Во всяком случае, они почти незаметны. И практически не мешают ходить пешком по городу. А в центре Амстердама, если группка туристов остановится перед какой-нибудь заманчивой витриной (а таковые встречаются через одну), то движение на этой улице блокируется. Как известно, Амстердам – столица поклонников марихуаны. Почитав об этом городе и его кофешопах, у вас может сложиться ощущение, будто тамошние жители только и делают, что курят «травку». Разумеется, это правда не в большей степени, нежели утверждение, будто все русские поголовно только и делают, что пьют водку. Архитектура производит странное впечатление – с одной стороны, каждый фасад уникален, каждый дом иной, улица пестрит красками. И вместе с тем не покидает ощущение одинаковости. Очень интересно наблюдать старые дома с наклонёнными вперед фасадами – это было связано с ценой на землю. Следующая примечательность – ширина фасадов, на что в своё время был существенный налог. Поэтому в Амстердаме есть самый узкий в мире дом – шириной с входную дверь, 1 метр 19 см. Он принадлежал кучеру, который попросил хозяина построить ему жилище, и щедрый хозяин не ответил отказом. Город с самого начала строился по плану, и это заметно после первого же взгляда на карту. Весь центр Амстердама изрезан многочисленными каналами, средняя глубина которых составляет где-то метра три, однако местные жители говорят, что на самом деле илистый слой уменьшает ее на метр, а еще на метр – выброшенные в каналы велосипеды. По каналам в своё время двигались суда торговцев, а дома на множестве набережных часто использовались как пакгаузы, и с тех времён на крышах многих домов сохранились балки с крюками – при помощи блоков грузы с судов перемещались в склады прямо через окна. Хотя Роттердам и отобрал у Амстердама звание величайших морских ворот, город по сей день остается крупным портом. Но моря из него не увидишь, потому что Амстердам построен на берегу залива Эй. Кроме того, в 1876 году город как бы «врос» в залив: на его трех больших искусственных островах построили Центральный вокзал. Был я в Амстердаме не один раз, но как-то не получалось посетить сокровищницу голландского искусства – Райксмузеум, а ведь именно там находится «Ночной дозор», сюжет которого Рембрандт подсмотрел у Лукьяненко. Но не побывать в музее Ван Гога я себе не позволил. Этот парень, доложу я вам, таки был реально не в себе, и это хорошо чувствуется - картины художника ранжированы по дате создания, на верхнем этаже - самые ранние (осмотр начинается сверху), на первом - последние. И с каждым этажом явственно ощущается, как у автора круто ехала крыша. Не дай бог родиться гением. Центральный городской банк Амстердама стоит на берегу канала и является неуязвимым, потому что в случае ограбления хранилища моментально затапливаются вместе с грабителями. И с персоналом и посетителями тоже, но, как вы понимаете, цель оправдывает средства. Вечером центр города становится потрясающе развратным. Содержимое витрин нельзя показывать детям до 35 лет, красные фонари горят, и под ними всё как надо (на самом деле, нет - ерунда, если честно). В кофешопах можно совершенно неразорительно выкурить трубку мира, причём весьма качественного. А еще в этом уютном веселом городе никуда не годная рыбная кухня (удивительно, но факт) – разве что присутствует невероятно вкусная свежая селедка. Вот это прям невероятно - малосольная свежая селедка кладется на свежую булку и сверху накрывается лучком. Мммм... А в холодную погоду (которая, увы, в Амстердаме часто) очень приятно выпить рюмку-другую и закусить самым лучшим на свете сыром, который я люблю уже много-много лет - "Старым Амстердамом". А китайцы уже здесь обосновались. Весьма солидно. А еще там потрясающие магазины, там хорошие добрые люди, а самое главное – там есть нечто такое, из-за чего туда хочется вновь и вновь возвращаться.

Часть первая Со своей больной спиной я битых два месяца таскался в Томайеровскую больницу на всякие процедуры с функциями. Чем меня там лечили: 1. Массаж. Берусь я, кладусь на кушеточку, после чего симпатичная медсестричка начинает приятно так массировать мне тельце. Удовольствие присутствует, фактический результат - нулевой. 2. Упражнения. По идее, должны были проводиться, однако на самом деле из-за сильных болей ничего такого не делалось... 3. Электрофорез. Опять-таки берусь я, и даже кладусь снова на кушеточку, однако вместо нежной медсестры на сцене появляется женщина сурового вида с усталым лицом. Она горстью швыряет мне на спину электроды, напоминая сеятеля с советских плакатов. Включив рубильник и подав напряжение на спину, труженица чешского здравоохранения устанавливает громкость моих криков и амплитуду подёргивания конечностей на нужный уровень и уходит. Через минут двадцать она возвращается, снимает электроды и предупреждает, что в следующий раз напряжение будет повыше. Удовольствие сомнительное, эффект есть, но очень слабый. 4. Капельница. Я ложусь опять-таки на кушетку, возле меня ставят держатель с пакетом, от которого к моей руке тянется животворный шланг. Жидкость весело булькает, мы с иглой торчим - она в моей вене, я в больнице. Такой курс продолжался до тех пор, пока врач не сжалился надо мной, случайно заметив в коридоре - я подергивался после ударов током, вены мои были исколоты как у заправского наркомана, а организм был до отказа накачан капельницами, так что я мог лопнуть в любую секунду. - Ну что, как самочувствие? - бодро поинтересовался пан Людвиг. - Вашими молитвами, - говорю, - хотя, конечно, хреново. Чего уж там, мне ваши процедуры помогают как мёртвому глоток одеколона. - Да, похоже, что я вам больше ничего не посоветую. Вот направление к нервному патологу. Счастливого выздоровления! Нервный патолог был чрезвычайно популярной личностью. На прием к нему попасть было непросто, но всё моё пребывание в FTN (факультативная томайерова больница) было сплошным попадаловом, так что и туда я попал сравнительно быстро. Пан Русина сказал сразу: амбулаторно никто со мной возиться не станет. А потому надо готовиться к укладке остатков моих останков в больницу на стационар... Я подумал-подумал, и решил, что коли я годами оплачивал свою медицинскую страховку, то должна же она когда-то послужить и мне. И согласился. В понедельник, как следует съездив на шашлычки на выходных, я отправился сдаваться. Приняли меня очень радушно, никаких объявлений о времени выдачи трупов я не увидел, даже наоборот - персонал очень любезен и приветлив. Медсестрички на удивление сплошь молоденькие и симпатичные; только одна чешка, остальные словачки. Меня премного удивил тот факт, что здесь понятия не имели о предыстории болезни, т.е. о моих хождениях на массаж, электростул и прочее. Оказалось, что хотя больница одна, но разные отделения существуют сами по себе, и некой единой базы пациентов нет. Поэтому врач неврологического отделения, к которому я попал (говорю же - одно попадалово), вынужден был запрашивать копии всех агентурных сведений, собранных на меня в отделении ревматологии. Это несмотря на то, что часть исследований проводилась именно в неврологии. В общем, бюрократизмус. Условия в больнице весьма неплохие. Меня поместили в трёхместную палату; это просторное светлое помещение с балконом. Рядом - душ и туалет. Подъем очень рано, в половине шестого уже приходит сестричка и начинает что-то с тобой делать (я был настолько сонный, что не понял, что именно). Потом делают положенные процедуры, протирают пол, вытирают пыль. Приносят завтрак - на мой взгляд, не очень-то обильный. После завтрака ставят капельницу кому положено, и чуть позже происходит враждебный обход. Разумеется, я имел в виду врачебный. На мой взгляд, подход к больным и их болезням очень формализован: болит то-то - значит, делаем то-то. И точка. Позже продолжаются процедуры, инъекции и прочее, кому что положено. В районе полудня - обед. Вполне сытный и вкусный, с первым и вторым. С двух до шести - время визтов, т.е. ты можешь навестить что(кого) хочешь, и тебя могут навестить те, кто хотят. Можно пойти посидеть в парке на скамеечке, можно прогуляться к озеру, можно раздавить бутылочку водочки под кустом - благо, на территории больничного комплекса есть несколько продовольственных лавочек. В общем, как угодно. Часика в четыре полагается полдник - кружка молока с булочкой. А в районе шести - ужин, не хуже обеда. На этом оплаченное меню заканчивается. По идее, после шести вечера выходить на улицу не разрешается, однако если умеючи попросить сестричку, то можно выйти куда будет нужно. Собственно, выйти-то не проблема всегда, вот обратно зайти сложнее - с наружной стороны дверей нет ручки, а нужно нажать на звонок, и тебе откроют. Может быть. Теперь о лечении. Скажу честно: если бы я знал, то вряд ли бы ложился. Ибо никакого такого особенного лечения я не получаю, кроме капельницы (да-да, точно такой же) и инъекций болеутоляющего. Хотя доктор уверяет, что большего пока быть не может - важен, мол, режим, не беспокоить позвоночник, и т.д. Ладно, увидим. Грозятся, что если через десять дней не будет улучшения, то нужна будет операция. Им чуть что - сразу резать... Но я, конечно же, так легко на это не соглашусь. Есть в пребывании тут и определенные плюсы, конечно. Я немного отдохну, расслаблюсь, отвлекусь. Похудею, может быть, ибо не пью пиво и не ем всякие вкусности... Часть вторая Я не пишу - чего же боле? В смысле - стихов не пишу. И этим гуманным шагом я спасаю человечество от очередной порции жуткого рифмоплётства. А это больше, чем сделал кое-кто из тех, кто этого не сделал. Вы можете сказать: "Ха! От прозы ты почему-то никого спасать не стал". Да, от прозы не стал, поскольку есть смешное мнение, что проза у меня получается читабельной. Что же до моего личного суждения, то оно таково: прозу хуже моей я встречал, а вот стихи - нет. Ладно, что я пишу сейчас? Назовем это Потоком Сознания, Порожденным СББС. Последняя аббревиатура прибавлена исключительно для солидности, но при этом она имеет вполне реальный смысл: Скучная Больница и Больная Спина. Эти два определяющих моё настоящее бытие момента лишний раз доказывают, что всё же именно оно, бытие, определяет сознание, а не наоборот. Ловлю себя на том, что мысль уходит куда-то не туда, но как она может куда-то уйти при отсутствии направления? В пустыне не имеет значения для песчинки, в какую сторону её несет ветер... Каким высоким штилем я заговорил! Это неспроста. Не иначе, как меня ожидает нападение на некую шедевральную идею. Да, как говорил Бонапарт: "Посмотрите на него, он сегодня будет велик!" Стоп. Ужин принесли. Величие, соответственно, подождет - главное сейчас правильно ввести в организм положенную долю аминокислот и углеводов. Что там сегодня? Упс. Манная каша. Правда, с шоколадным сосусом и почему-то с большими синими сливами. "А в тюрьме щас ужин! Макароны!"... Ну и ладно. В конце концов, каша - это очень полезно. Сколько я уже манку не ел? Лет десять, не меньше. Кстати, очень даже вкусно. Так, с едой покончено навсегда до утра. Поздно кушать вредно. В этом плане пребывание здесь весьма кстати - нет никаких моих обычных перекусов перед сном, напоминающих ранний завтрак. Вот и утро. Что там у нас было с гениально-шедевральной темой? Надо что-то срочно придумать - время идет, когда еще будет настолько идеальные условия для неспешного творческого взъема. Ну вот, опять отвлекают. Сосед выписывается. У него проблемы с рукой, так ему назначили, как и мне, некую капельницу и таблетки. Я иногда подозреваю, что в кабинете у медсестер стоит бочонок с наклейкой "Капельница" и коробка с пометкой "Таблетки". И нам всем дают, на самом деле, одно и то же. Как тот дохтур у О.Генри в "Королях и капусте". Так вот, ни черта это всё мужичку не помогло. Он пару дней жаловался, а сегодня сказал - какого, мол, лешего я буду торчать здесь, если всё равно никакого толку? Его и выписали равнодушно. Я удивился - отношение совершенно безразличное. Хочешь - лежи, не хочешь - иди гуляй. Никакой зависимости между пребыванием в больнице и улучшением самочувствия как бы и не должно быть. Наверное, я слишком мало бывал в подобных заведениях. Когда я был маленький, я любил болеть. Это было интересно! Можно было не ходить в школу - уже дело, стоящее свеч. Сколько интересного можно было устроить дома во время такого вот незапланированного выходного, когда больше никого дома нет - все же, глупенькие, работают да учатся. А теперь ничего нет хуже болезни. Сразу же появляются и растут как снежный ком разнообразные проблемы, нервозность, незапланированные задержки и прочее, и прочее. Где ты, детство золотое, так сказать. Надо настроиться на иной лад. Например, подумать о семье. Да, как они там без меня? Может, и нормально, кстати. Но скорее всё же плохо. С кем моя дорогая будет препираться? Кто Филиппку споёт его любимую песенку? А вдруг есть и с кем препираться, и кому спеть?! Вдруг, пока я здесь, она там... Ах ты ж!.. Надо проверить. Ночью выбраться из больницы и незаметно прорваться домой. Опаньки! И если там что-то уличающее обнаружится, то срочно бежать назад в больницу и в ускоренном темпе соблазнять медсестричку. Гм, о чём это я? Ах да, о литературе. Это тебе, брат, не любовь, которой надо заниматься. Стоп, опять поток сознания становится несознательным. Срочно ищем сюжет для небольшого рассказа. Например, живет на ферме... Ну кто? Ну, скажем, фермер. А что, уже оригинально. Выращивает он себе коноплю. Почему коноплю? Неважно. Выращивает, и всё. И вот однажды случается у него пожар в доме. Имущество, нажитое непосильным трудом, горит ну просто синим пламенем. И вот тут как раз и разыгрыватся человеческая драма: фермер не может сделать роковой выбор. Поскольку кратчайший подъезд к его дому проходит прямёхонько через конопляное поле, и вопрос стоит так - или вызывать пожарных и смотреть, как они давят своими грубыми колёсами нежную травку, или не вызывать пожарных и смотреть, как гибнет всё ННТ. А что, рассказик может получиться ничего себе. Один монолог фермера "Вызывать или не вызывать" будет достоин какого-нибудь Гаррика-младшего. Или, например, такой сюжет. Жили-были старух со старухом. У самого, так сказать, Голубого моря. И поймал однажды один из старухов в этом море Русалку. Поймал, посмотрел на неё долгим мутным взором, потыкал пальцем в животик и спрашивает: "Ну хучь икра-то в тебе есть?"... Нет, такой сюжет не годится. Гринпис не спит как СПИД. Или такой поворот мысли: в Чехии к власти пришли ультралевые. Представляете? И я нет. Ладно, идем дальше. Мой оставшийся коллега по уточному счастью заснул. И начал храпеть. Все сильнее и сильнее. Он заранее предупреждал о том, что, мол, если что - надо постучать, и он перестанет храпеть. Поэтому я начал стучать. Сначала стуканул дежурной, потом настучал старшей медсестре. Помогло. Ночью мне снился сон. Якобы я нахожусь на королевской охоте, передо мной бежит слон, и мне надо его подстрелить. Я не хочу стрелять в слона, но слон на бегу говорит мне: "А кому сейчас легко? Стреляй, чёрная душа, стреляй, тарантул! Не то не просто козлёночком, а козлом станешь!"... К чему, интересно, такой сон? А вот и утро настало. Хорошо! Воздух в раскрытое окно вливается холодный, свежий, какой-то импортный. Сестрёнка разбудила в шесть утра, ласково погладив по плечу. Странные порядки, всё же. Чай, это лечебница, а не казарма. А может быть, я не спал всю ночь и сейчас как раз мечтаю прикорнуть? Сегодня я должен совершить побег из Шоушенка, то есть из больницы. Днем, после обеда, я переоденусь здоровым и быстренько сбегаю домой - благо, до дома пять минут пешком. Интересно, что бывает с невозвращенцами в больницу? Приходила врач. Мы с ней поговорили, она настаивает на операции. Я, было, согласился, поскольку она уверяет: никто и ничто не поможет, кроме оперативного вмешательства. Однако только что я пообщался с человеком, который перенес такую процедуру и сейчас находится на реабилитации. Послушав его рассказ о том, во что превращается жизнь после этой операции (три недели нельзя сидеть вообще, только лежать или в крайнем случае стоять, по большому ходить в туалет тоже стоя, переворачиваться в кровати только с чужой помощью, и т.д.), да еще узнав о том, что операции нужно ждать в другой больнице неизвестно сколько, да потом еще там лежать неделю, да потом опять здесь две недели реабилитироваться, я сильно призадумался. Настолько ли уж плохо моё теперешнее положение? В смысле, оставлять всё как есть нельзя, это ясно. Врач права - если ничего не делать, то ситуация может ухудшиться, да и пережатый нерв может быть поврежден настолько, что нога уже никогда не будет функционировать так, как положено. Но есть же другие способы. Я буду укреплять мышцы спины, буду заниматься, обращусь к мануальным терапевтам, иглоукалывание существует, прочие нетрадиционные методы. Если ничего не поможет, ну тогда посмотрим... Все, я решительно отказался от операции. Врач пожала плечами и сказала, что это моё дело. Я согласился - дело, и правда, исключительно моё. Под окнами бродят больные. Здоровые, правда, тоже попадаются. Пора переходить из вторых к первым.