Прага-Черногория на мотоцикле

[GDV 9861]

Теперь отвлечемся на минуту от монастыря, скушаем твикс сделаем паузу, а я пока расскажу за дорогу. В свое время В. Острожский (он умер 12 мая 1671 г.) выбрал это место именно благодаря его уединенности и удаленности от мирской суеты и активного бурления этого безумного семнадцатого века. Туда было нелегко добраться и еще тяжелее выбраться, ибо там хорошо и не хотелось уходить. В настоящее время к нижнему монастырю ведет местами асфальтированная и еще более местами огороженная приблизительно десятикилометровая дорога, которая при этом чрезвычайно узка. При этом туда, помимо легковушек, карабкаются, тяжело дыша, большие туристические автобусы; так что на машине ехать должно быть весьма остросюжетно. Мне и на мотоцикле-то приходилось частенько осторожничать.

 

 

 

А дорога от нижнего монастыря к верхнему еще более узка, а главное - чрезвычайно серпантиниста. Автобусы, к счастью, туда не пускают; однако на непрерывных разворотах в горку мне с моим тяжеленным груженым мотоциклом пришлось-таки напрячься на сто процентов. Но при этом виды с этой дороги вкупе с полученным удовольствием целиком и полностью компенсировали все физические неудобства и повышенное выделение адреналина.

 

 

Вернемся к нашим паломникам. Дошедшие до верхнего монастыря получают возможность бесплатно находится там сколько угодно - ночевка под открытым небом на матрасах под шерстяными одеялами. Их можно взять даром или за добровольное пожертвование в любом размере. Или же можно разместиться внутри небольшого помещения, условия мне неизвестны.

 

 

 

Внутри самого монастыря в скале находится крошечная, на вид порядка пяти квадратных метров, часовенка - она же келья Острожского, она же усыпальница. Далее можно подняться наверх, обозреть окрестности, посетить службу в церкви (тоже малюсенькой).

 

 

 

Что поражает абстрактного путешественника (например, меня) - монастырь абсолютно очевидно православный. Однако приходят сюда и католики, и евреи, и даже мусульмане. Приходят к святому с верой в его помощь, с просьбами о здравии, о ниспослании потомства, о мире в семье, о счастье для себя или близких - в общем, как водится. Не хочу задевать ничьи религиозные чувства, но как тут не задуматься о... О многом .

[Gabi 0]

Какие же сочные, живые фотографии!

Класс!!!

[buster 1827]

Как сейчас мало людей там. Когда мы были летом - там была такая тьма-тьмущая народу.

[GDV 9861]

Фотографии айфоном никуда не годятся. А зеркалкой - куда ни шло.

 

 

 

buster: Я специально суда поехал на мотоцикле пораньше. В разгар сезона жара и народу больше, чем людей.

[SVEY 4]

народу больше, чем людей.

Єто как?

[GDV 9861]

€то такое устойчивое идиоматическое выражение. Означает: "очень большое скопление человеческой массы".

[Subudaj 27]

Фотографии айфоном никуда не годятся. А зеркалкой - куда ни шло.

 

Не снобируй Все фото отличные.

[GDV 9861]

Не могу не - кхм - снобировать. Потому что у меня балканскими фотками с осени завалено пол-винчестера, и я таки вижу роздил .

[GDV 9861]

Часть третья.

 

Спустившись от монастыря вниз, в долину, я приступил к поискам места для обеда. В Черногории найти такое место очень нелегко. Потому что муки выбора заставляют разрываться между вкусным и очень вкусным на каждом углу, в результате начинаешь искать добро от добра, что к добру не приводит. В данном случае я остановился у очередного ресторанчика по той причине, что стоящий у дверей официант особенно приветливо мне помахал. Судьбе было угодно наказать меня за столь легкомысленное отношение к делу: это оказалась какая-то ведерная харчевня, откуда я еле выполз, хватаясь руками за мебель, едва осилив половину и взяв остальное с собой на ужин и даже завтрак. После такого обеда расход топлива у мотоцикла вырос на 15%. В принципе, в Праге тоже порции немаленькие, и друзья из России удивляются, как же можно столько есть. Но в Черногории, особенно не в туристических местах, кормят просто на убой. Впрочем, о балканской кухне я напишу отдельно - это предмет, требующий обстоятельного подхода.

Вот это чревоугодное место:

 

 

Отобедав, я взял курс на север, прочь от родного адриатического побережья. По дороге неожиданно увидел Прагу с населением, если судить на глаз и не считать овец, голов эдак в сто.

 

 

Вспомнив о доме, поехал дальше. Дорога постепенно поднималась вверх. На заднем плане – горный массив Дурмитор, где расположена самая высокая точка Черногории, 2.5 тыс. метров. Там же находится город Žabljak, центр горнолыжного туризма с условиями для катания обычно с ноября по апрель.

 

 

Черногория на севере выглядит как-то так. Регион бедный, но опрятный.

 

 

А это город под названием Plužine.

 

 

В тех местах начинается красивейший каньон, который заканчивается уже в Боснии. Дорога идет по краю длинного озера среди горных вершин, периодически скрываясь в туннелях и показывая за каждым изгибом панораму одну лучше другой.

 

 

 

Ландшафт очень напоминал Швейцарию, но было несколько отличий . Во-первых - почти полное отсутствие машин, что очень приятно. Во-вторых - туннели преклонных лет, судя по их состоянию, видевшие не только закат империи Тито, но и ее рассвет. Это уже ни разу не приятно, ибо с обветшавших потолков на голову падает штукатурка и капает вода, а освещения либо вообще нет, либо оно незатейливо сделано путем дыры в своде. Ну и летучие мыши были недовольны моим появлением.

 

 

В США дорога подобного уровня живописности была бы через каждые пятьсот метров оборудована смотровой площадкой со скамейками и указателями, куда смотреть и как это называется; а через каждые пару километров стояли бы фастфудовские забегаловки. Здесь я проехал весь каньон (а это около сорока километров извилистой дороги), не встретив признаков цивилизации.

 

 

 

Цивилизация появилась лишь в конце озера, являющегося на самом деле водохранилищем: плотина Mratinje имеет высоту 220 метров и является самой высокой действующей плотиной в Европе после швейцарской Grande-Dixence. Но последняя имеет сложную структуру и расположена под немалым наклоном, а Mratinje представляет из себя вертикальную стену.

 

 

Смотрится завораживающе. В самом начале 60-х годов в Италии была построена печально известная высокогорная плотина Вайонт, имеющая 260 метров в высоту. Но в октябре 1963 года, в результате ошибки горных инженеров еще на этапе проектирования, в водохранилище внезапно полностью обрушился целый горный массив длиной 2 км. Вода в виде волны, превосходящей уровень плотины на 200 метров, рухнула в долину и за всего за семь минут уничтожила несколько деревень в долине, погибли тысячи людей. Теперь та плотина заброшена.

 

 

 

Река Пива («если б было море пива») после дамбы имеет мирный невинный вид и струится глубоко внизу.

 

 

 

 

А потом вдруг я как-то так взял и въехал в Боснию. На фотографии пограничная река - я в Боснии, на той стороне осталась Черногория.

 

 

Это был мельчайший погранпереход (скорее погранперелаз), который господибоже забыл давно и надолго. Из пересекающих государственную границу там все больше коровы. Я вызвал своим появлением нездоровый ажиотаж: сначала на моем мотоцикле сфотографировались все трое пограничников (вернее, двое пограничников и их приятель, пришедший от скуки к ним в гости). После азартной фотосессии на мобильные телефоны мной, наконец, занялись - стали звонить куда-то с вопросом, что с нами обоими (мной и байком) делать. Сначала там, куда они звонили, их никто не узнал; потом их послали подальше по каким-то другим номерам; еще потом они узнавали, не нужно ли мне иметь к зеленой карте мотостраховки еще какую-нибудь, желательно веселеньких расцветок. Солнце клонилось к закату, а мне очень хотелось понять, где я буду ночевать. Поэтому я постепенно снял с лица улыбку и включил голос погромче. Боснийские погранцы обиделись, пояснив, что не думали, что чехи такие грубияны, но пропустили меня. Я, в свою очередь, решил не вникать служивых в нюансы своей темной генеалогии, согласился считаться грубияном-чехом и уехал.

 

Участок пути от боснийской границы до Сараева был наиболее некомфортным. Сказывалась усталость на извилистых дорогах, где местами заканчивался асфальт.

 

 

Места пустынные, малонаселенные. Из участников дорожного движения мне попадались преимущественно бараны и коровы, пасущиеся на фоне соплеменных гор под аккомпанемент ботал и колокольцев. Коровы не проявляли ко мне активного интереса, а бараны, разбегаясь, орали нечеловеческими голосами.

 

 

 

А в одном селе я встретил свыню. Свыня стояла на дороге, всем своим видом демонстрировала свое превосходство над окружающими, и даже не собиралась разбегаться. Я затормозил, сфотографировал всю эту душераздирающую пастораль и вежливо (сиречь практически без мата) попросил свыню освободить проезжую часть. Она высокомерно вняла.

 

 

Кстати, о животных. Народ там живет свой в доску! Каждый второй пейзанин, сидящий на завалинке у входа в свою придорожную избу, считал своим долгом мне кивнуть и махнуть рукой. Молодежь реагировала еще активнее, особенно девушки. Водители машин часто моргали мне фарами, сигналили и высовывали в окна руки с поднятыми вверх большими пальцами. Местные жители вообще весьма эмоциональны, и это импонирует.

 

На ночёвку я остановился в столице Боснии и Герцеговины - Сараево, куда добрался уже затемно.

[Коломчанка 4]

Оспади... Занеси меня туда обратно... Как-нибудь... Хлюп. Душевно-то как!!!

Особливо про свыню.

Пиши еще, а фотки твои - ну просто кислородные подушки для меня, горожанки!

[Subudaj 27]

Крррасота!

[GDV 9861]

Хватит фотографий. Немного истории.

 

Служил Гаврила террористом

 

Часть четвертая.

 

Про Сараево я до поездки знал три вещи:

1. Есть такой город.
2. Где-то неподалеку от этого города была зимняя Олимпиада.
3. В некоем месте внутри все того же города убили Фердинанда.

 

Про третий пункт есть даже анекдот. Поймал однажды очередной старик какую-то золотую рыбку. Обрадовался, схватил её грубо за жабры и говорит:

- Короче, рыба! Я хочу быть исторической личностью, красивым, богатым, знаменитым, знатным, чтобы у меня была жена-красавица, чтобы она любила меня безумно! А, и еще хочу войти в историю! Так что давай бегом на полусогнутых!

Рыбка видит – старикашка довольно мерзкий, но что делать, коли работа такая.

- Будет сделано! – говорит.

Старик отпускает ее и видит вдруг, что лежит он на мягкой постели в роскошной дворцовой спальне. За окном лучи восходящего солнца озаряют листву прекрасного придворного парка. Дверь открывается, в комнату входит красивая женщина в пеньюаре, подходит к нему, нежно целует и с улыбкой говорит:

- Фердинанд, милый, вставай, нам пора ехать в Сараево!

 

Но поскольку я имел довольно туманное представление о том, кто же был такой этот убиенный Фердинанд, то вечерком после прибытия в Сараево пополнил сокровищницу своих знаний. Короче, пацаны, рассказываю.

 

Фердинанд был наследником австро-венгерского престола, работал на полставки эрцгерцогом и по-настоящему именовался затейливо: Франц Фердинанд Карл Людвиг Йозеф фон Габсбург. И очень Франц наш Фердинанд ратовал за триализм, сиречь за триединое государство Австро-Венгро-Славию (между прочим, для чехов он предполагал автономное независимое государство). Он считал, что Габсбурги – это ваше всё, и при этом сильно не любил русских. Впрочем, боснийских сербов он не любил еще больше. Прямо выходил из себя и кушать не мог, если ему за сербов начинали говорить. А боснийцы с сербами, дураку ясно, отвечали ему полной взаимностью. Их молодежная общественно-террористическая организация «Млада Босна» ратовала за освобождение Палестины Боснии и Герцеговины от гнета империи и присоединение как той, так и другой к матери-Сербии.

И вот в какой-то момент четырнадцатого года (тысяча девятьсот) решили нигилистически настроенные студенты из «Младой Босны» беднягу Фердинанда уконтрапупить. Нет человека - нет проблемы, такая вот студенческая логика.

А тут как раз Фердя собрался на сараевщину с официальным визитом. По приглашению тамошнего генерала. Как тут не воспользоваться случаем? И порешили студенты порешить ненавистного монарха-джуниора не отходя от кассы, прям у себя в Сараево. Главным у террористов (которых тогда политкорректно называли "заговорщики") был некий тип по имени Гаврило. А фамилия у него была Принцип. Очень он, видимо, упорный был, хоть на тот момент и девятнадцати годков от роду.

28 июня прибыли узурпаторы в Сараево - и поехало. Сначала принципиальные соратники в эрцгерцогский кортеж бомбой кидались, но от волнения схалтурили. Молодежь, кровь играет, все тяп-ляп, побыстрей да поскорей. Бомба, короче говоря, попала в неправильную машину. Где немножко оторвала пару голов и конечностей, но совершенно не тем, кому это было нужно.

После того, как вытерли кровь с мостовой и собрали ненужные уже головы, к главе сараевской администрации подбегает шеф императорской безопасности и, брызгая слюной, орет:

- Ты что это, кальмар вареный, развел у себя в области бардак? Совсем нюх потерял, хрен с петрушкой? Никаких более визитов, мы возвращаемся. Лучше б мы в Богемию, в наше Конопиште поехали, клянусь, честное слово!

- Пардон! - с достоинством отвечает генерал-губернатор Потиорек. - Вы что, хотите сказать, что в Сараево живут сплошные заговорщики? Мне ваши аллюзии исключительно смешны. Бросьте тут размахивать всякими руками и прикрывать свой непрофессионализм мелкой суетой!

И кортеж поехал дальше, хотя лично я не понимаю, как после такого события можно было не рвануть на ближайшую станцию скорых дилижансов. Видимо, были у Ферди ягоды в ягодицах, были! Жаль, недолго.

 

Потому что, как мы знаем, заговорщиков-то было не один. Первый, по фамилии Чабринович, который злостно прогуливал занятия по метанию гранат, после своей неудачи быстренько спрыгнул в реку с намерением доплыть до канадской границы. Однако был мгновенно выловлен благодарными зрителями и чрезвычайно чувствительно избит до потери нитевидного пульса. А Гаврило, стоящий на набережной в толпе фанатов Фердинанда, тихо матерился по-сербски и думал, что ж делать дальше. "Надо что-то делать!", говорил он себе, и в итоге решил: "Надо выпить!". После чего немедленно зашел в кафе-бар на углу, там недалеко. А Фердинанд с супругой тем временем согласно программе визита должны были ехать в городскую ратушу, однако внезапно приняли решение навестить тех, кого утренняя бомба не до конца убила. И двинули в больницу. А водителя предупредить забыли. И он рванул по набережной.

- Куда прешь, ягнячья твоя башка! - закричал драйверу генерал. - Мы в больницу едем!

«Сами вы дураки дурацкие!» - подумал про себя шофер, затормозил и стал медленно разворачивать неуклюжый Double Phaeton.

А теперь вдумчиво оцените иронию Фортуны. Из кафе на углу выходит Гаврило, с ног до головы весь в расстроенных чувствах. Может быть, он думает буквально о самоубийстве. И внезапно видит, что перед ним, метрах в пяти, со скрежетом врубает заднюю скорость телега с ненавистным супостатом!

Разумеется, Гаврило не упустил такую возможность. Он прыгнул на подножку Фаэтона и в упор стрельнул из парабеллума браунинга сначала в Фердю, а потом в его фрау. Которые такое принципиальное поведение не пережили и тихо скончались спустя примерно минут двадцать.

 

Ну с Принципом понятно. Его, ясное дело, схватили и по головке не погладили. Точнее, погладили, причем так, что он еле выжил, а одну особо искалеченную руку ему в тюрьме пришлось ампутировать. И хотя ему по малолетству высшую меру припаять не могли, а дали всего-то двадцать лет, он всё равно вскорости умер от угрызений совести. Ну и немножко от туберкулёза.

А главное во всей этой истории – это её последствия. Потому что как только местные узнали, что убили как Франца, так и Фердинанда, то в Сараево немедленно начались сербские погромы. Австро-Венгрия после столь неблаговидного поступка боснийского студенчества (особенно когда стало известно, что операцию финансировало сербское правительство) предъявила ультиматум, который Сербия приняла почти весь, кроме маленького нюанса (сербы очень просили, чтоб следствие по убойному делу вели сербские следователи, опасаясь отсутствия объективности и репрессий со стороны австрийцев). Но этого нюанса хватило для того, чтобы Австрия послал к чертям сербские мирные инициативы и аккуратно достала из шкафчика топор войны.

Именно так началась Первая Мировая война, в результате которой было убито более 10 млн человек и прекратили своё существование четыре империи: Российская, Австро-Венгерская, Османская и Германская.

 

А теперь слайды.

 

Я стою на берегу той самой реки, куда бросился Чабринович после своей позорной бомбардировки. С учетом, что дело было летом, воды в реке едва ли было существенно больше (она полноводна зимой и весной). Как Чабринович не убился - непонятно.

Напротив - перекресток, где удача Гавриле улыбнулась. Кафе, где он бухал думал, находится на левом углу, напротив музея.

 

 

А вот и место, где Double Phaeton (находящийся нынче в военно-историческом музее в Вене) так некстати приостановился. Ехать бы ему прямо, да побыстрее, да еще лучше по другой улице - всё было бы иначе. Но история, как известно, не знает сослагательного наклонения.

 

 

А сегодня Сараево выглядит вот так:

 

 

 

 

Непривычно видеть на офисном здании логотип Аль-Джазиры. Особый шарм придает этому магазин Бати внизу. Ах да, мы же в мусульманском государстве...

 

 

Вот, собственно, про Сараево и все.

 

Продолжению быть .

[Коломчанка 4]

Спасибо за лекцию. Прям философствовать потянуло на тему "роль личности в истории"!

Интересно, а если б Гавриле побольше налили, может и войны б не случилось.

Все зло от недоливу!

[Leda 1]

Очень!

 

И вообще

[Knopik 36]

Причем с иллюстрациями.

 

GDV давай еще, красота и читать интересно.