Стихи

[Roman N. 0]

Современные поэты из соседних стран:

 

Александр Кабанов (г. Киев)

 

***

А мы – темны, как будто перекаты

ночной воды по свиткам бересты,

и наш Господь растаскан на цикады,

на звезды, на овраги и кусты.

 

Затягиваясь будущим и прошлым,

покашливает время при ходьбе,

поставлен крест и первый камень брошен,

и с благодарностью летит к Тебе.

 

Сквозь вакуум в стеклянном коридоре,

нагнав раскосых всадников в степи,

сквозь память детскую, сквозь щелочку в заборе,

невыносимо терпкое «терпи».

 

Вот море в зубчиках, прихваченных лазурью,

почтовой маркой клеится к судьбе,

я в пионерском лагере дежурю,

а этот камень все летит к Тебе.

 

Сквозь деканат (здесь пауза-реклама),

сквозь девочку, одетую легко,

сквозь камуфляж потомственного хама,

грядущего в сержанте Головко.

 

И облаков припудренные лица

в окладах осени взирают тяжело,

я в блог входил - на юзерпик молиться,

мне красным воском губы обожгло.

 

Остановить – протягиваю руку,

недосягаем и неумолим

булыжный камень, что летит по кругу:

спешит вернуться в Иерусалим.

 

 

Коля Сулима (г. Минск)

 

Железнодорожная баллада

 

как матери, босые сквозняки

разбудят нас холодными руками

особый день - сегодня у реки

пузатые ползут товарняки

крича и черной кровью истекая

 

там креозот разлит, там на цепях

безухие болтаются собаки

там блохами ныряют второпях

худые люди прикрывая пах

в раззявившие горла вагонзаки

 

железный рев летит до облаков

влюбленным дизелям не до приличий

расклад таков: сегодня шишаков

берет на понт ушастых мусорков

и батьку четко вынимает с кичи

 

тринадцать лет, ракетница, кастет

нелепая татуировка "жора"

конвой продрог. назад дороги нет

и гладиатор щурится на свет

в голубоватом чаде беломора

 

неловко разгибая изо рва

костлявую мальчишескую спину

навстречу аллигаторам и львам

лоснящимся плебейским головам

и масляному блеску карабина

 

там будет гром, входное над ребром

дымящиеся ватники на шпалах

а шишакова вытянут багром

и кинут на просоленный перрон

у бесконечных щебневых завалов

...

кровавый рим давай поговорим

мы ждем на черном полиэтилене

при свете электрической зари

закрой нам очи распрями колени

и угольные щеки оботри

 

 

Ербол Жумагулов (г. Алма-Ата)

 

Досыму Сатпаеву

 

нарисуй себе кухню 4 на 6

стол в объедках недавнего ужина

там накал в электрической лампочке есть

и молчанье молитвой нарушено

 

там сосед за стеной не футболит жену

выходные на дачу уехали

но шуршит неприметная мышь тишину

разгрызаючи вкупе с орехами

 

осторожно пыльцу карандашную сдуй

на паркет и за полкой с сервизами

холодильник большой бирюса нарисуй

с онемевшим самсунг телевизором

 

а когда рисовать завершишь интерьер

батарей отопительных около

человека в трико нарисуй например

неспокойного и одинокого

 

он раскрытого настежь сидит у окна

размышляя мол так поразительно

как до боли просты и грубы времена

как их музыка зла и пронзительна

 

он глядит на ландшафта квадратный джипег

на его византийское зодчество

где горячечный двадцать какой-то там век

накрывает собой человечество

 

полыхают секунды недели года

в не на шутку смертельных баталиях

человек близорук а природа горда

мы лишь пыль на господних сандалиях

 

пусть заката в окне краснота не нова

и пространства по-птичьи галдящего

озорства и безумства полна голова

в невысокое небо глядящая

 

 

Честно признаюсь, мне стихи Коли Сулимы ближе, чем стихи Кабанова и Жумагулова (хотя они тоже хороши).

А кто вам приглянулся из этой короткой подборки?

 

[onno 0]

Девочка удивила всех на шоу талантов

http://rutube.ru/tracks/4270234.html?v=c1a...7502a47847b379c

[onno 0]

Не для того ли мне поздняя зрелость,

Чтобы, за сердце схватившись, оплакать

Каждого слова сентябрьскую спелость,

Яблока тяжесть, шиповника мякоть,

 

Над лесосекой тянувшийся порох,

Сухость брусничной поляны, и ради

Правды - вернуться к стихам, от которых

Только помарки остались в тетради.

 

Все, что собрали, сложили в корзины,-

И на мосту прогремела телега.

Дай мне еще наклониться с вершины,

Дай удержаться до первого снега.

 

Тарковский

[Roman N. 0]

Вот еще одна девочка, которая всех удивила в свое время

 

[onno 0]

Да, Ника Турбина - это чудо!

 

*Спасибо, Роман за стихи.

 

Чтобы сменить настроение вот клип, который меня рассмешил и тоже про стихи)))

[accounter 0]

Жизнь и смерть вели разборки

Семь часов в холодной маме.

Прописали мне распорки,

Пришпандорили ремнями.

 

У меня порез на коже,

Сводит руки, ноги тоже,

Кривошея, кровь из глаза,

Бедра выбиты из таза.

 

Как пытали нас в роддоме,

И не снилось Гвантанàме.

Кесарили маму в коме,

Всё меня искали в маме.

 

И как кролика из шляпы

Доставали за лодыжки.

В общем, ноги мне сатрапы

Превратили в две коврижки.

 

Я в распорках отлежала,

Супинаторы сносила,

Косолапила — стонала,

Приволакивала — ныла.

 

Бабка дергала рутинно

За руку: — Тяни мысочек,

Как Уланова Галина!

Ну, пройдем еще чуточек.

 

Я ходила — выводила

Кренделя, калачики.

Я Уланову любила,

Я тянула пальчики.

 

Маша Ватутина из Москвы

 

Может в тему про естественные роды?

[Doktor Pinderschloss 7]

Моя хлопнулась в глубокий обморок....Жуть просто...и как теперь спать?

 

[accounter 0]

Чтобы спалось хорошо, рекомендую Заболоцкого, успокаивает:

 

Меркнут знаки Зодиака

Над просторами полей.

Спит животное Собака,

Дремлет птица Воробей.

Толстозадые русалки

Улетают прямо в небо,

Руки крепкие, как палки,

Груди круглые, как репа.

Ведьма, сев на треугольник,

Превращается в дымок.

С лешачихами покойник

Стройно пляшет кекуок.

Вслед за ними бледным хором

Ловят Муху колдуны,

И стоит над косогором

Неподвижный лик луны.

 

Меркнут знаки Зодиака

Над постройками села,

Спит животное Собака,

Дремлет рыба Камбала,

Колотушка тук-тук-тук,

Спит животное Паук,

Спит Корова, Муха спит,

Над землей луна висит.

Над землей большая плошка

Опрокинутой воды.

 

Леший вытащил бревешко

Из мохнатой бороды.

Из-за облака сирена

Ножку выставила вниз,

Людоед у джентльмена

Неприличное отгрыз.

Все смешалось в общем танце,

И летят во сне концы

Гамадрилы и британцы,

Ведьмы, блохи, мертвецы.

 

Кандидат былых столетий,

Полководец новых лет,

Разум мой! Уродцы эти -

Только вымысел и бред.

Только вымысел, мечтанье,

Сонной мысли колыханье,

Безутешное страданье,-

То, чего на свете нет.

 

Высока земли обитель.

Поздно, поздно. Спать пора!

Разум, бедный мой воитель,

Ты заснул бы до утра.

Что сомненья? Что тревоги?

День прошел, и мы с тобой -

Полузвери, полубоги -

Засыпаем на пороге

Новой жизни молодой.

 

Колотушка тук-тук-тук,

Спит животное Паук,

Спит Корова, Муха спит,

Над землей луна висит.

Над землей большая плошка

Опрокинутой воды.

Спит растение Картошка.

Засыпай скорей и ты

[onno 0]

К***

 

У порога ждал, но той границы

Так и не сумел перешагнуть.

Чтоб в моем жилище поселиться,

нужно в нем родиться. В этом суть.

 

Жаждущему путнику без слова

Здесь дадут спасительный глоток.

Но всего один, и вот уж снова

Старый на двери висит замок.

 

 

Предрешённость

 

На что Он нас обрёк - вне всех сравнений;

смеются львы и песнь поёт змея,

они живут, не ведая сомнений,

не каясь на изломах бытия.

 

На что Он нас обрёк - всегда закрыто;

мелькнёт догадка отблеском зари

и снова всё - ничто, дождём размыто,

серее серого, гряда Кап-Гри.

 

На что Он нас обрёк - сеть лабиринтов,

утрат и заблуждений полотно;

и власть, и счастье - мир пустых репринтов,

всё сущности и смысла лишено.

 

Что Он тебе вручил - игру снежинок,

игру, где невозможно победить,

где, только завершив свой поединок,

узришь ты в кокон сотканную нить.

 

Готфрид Бенн -

 

[onno 0]

За окном дождь, вспомнились стихи Высоцкого и голос Аллы Демидовой их читающей.

 

Штормит весь вечер, и пока

Заплаты пенные латают

Разорванные швы песка,

Я наблюдаю свысока,

Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегка

Погибшим - но издалека.

 

Я слышу хрип, и смертный стон,

И ярость, что не уцелели, -

Ещё бы - взять такой разгон,

Набраться сил, пробить заслон -

И голову сломать у цели!..

И я сочувствую слегка

Погибшим - но издалека.

 

Ах, гривы белые судьбы,

Пред смертью словно хорошея,

По зову боевой трубы

Взлетают волны на дыбы,

Ломают выгнутые шеи.

И мы сочувствуем слегка

Погибшим - но издалека.

 

А ветер снова в гребни бьёт

И гривы пенные ерошит,

Волна барьера не возьмёт, -

Ей кто-то ноги подсечёт,

И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегка

Погибшим ей, - издалека.

 

Придёт и мой черёд вослед,

Мне дуют в спину, гонят к краю.

В душе - предчувствие, как бред,

Что подломлю себе хребет

И тоже голову сломаю.

Мне посочувствуют слегка

Погибшему - издалека.

 

Так многие сидят в веках

На берегах - и наблюдают,

Внимательно и зорко, как

Другие рядом на камнях

Хребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегка

Погибшим - но издалека.

 

1973

[Roman N. 0]

Александр Переверзин

 

[onno 0]

 

[Nati 0]

Жить на своих квадратных метрах

 

замерзших слез, пролитой водки,

 

сгорая, отдаваться ветру

 

на оживленном перекрестке.

 

 

 

Заплакать просто, без причины,

 

болтать с неясно чьим акцентом,

 

быть похороненной лавиной

 

и воскресать змеиной лентой.

 

 

 

Быть непонятной, злой, беспечной,

 

и побеждать, чтоб покоряться...

 

Все это бред. И время лечит.

 

И просто есть кому-нибудь отдаться...

 

 

 

* * *

 

Мы все какие-то не те,

 

мы все какие-то не к месту,

 

и отработанные жесты

 

нас ослепляют в темноте.

 

 

 

Мы без умолку говорим,

 

или молчим- одно и то же,

 

уходим раньше или позже.

 

В итоге- сигаретный дым,

 

 

 

опорожненная бутылка

 

и смех стихающий в дали..

 

Но что то ноюще болит -

 

там, где то в области затылка..

 

 

 

И лунный свет сотрем с лица -

 

он как плевок, а может слезы,

 

за похороненные грезы

 

и за предчувствие конца....

 

 

 

 

 

* * *

 

Я вывернула все наоборот -

 

Слова любви и ненависть проклятий,

 

И кофе в чашках,и в бокалах лед,

 

И смысл недозаправленной кровати.

 

 

 

Шарахнись от меня ,Сэр Первый Встречный,

 

Почувствовав паленый запах мой,

 

Увидев пламя разноцветных свечек,

 

Перекрестись и поспеши домой.

 

 

 

Не предлагай поспешно сигарету

 

И не ищи желания в глазах.

 

След кошки ,пробежавшей по паркету,

 

Остался у меня на волосах.

 

 

 

Над этим посмеется кто-то левый,

 

Докуривая втоптанный бычек...

 

Я просто свой наряд надела белый.

 

Со спущенным,как невзначай,плечем.

 

 

 

* * *

 

Уже безжалостная ревность мира

 

Бушует третьи (иль вторые?) сутки,

 

И где-то между кухней и сортиром

 

Мы доливаем водку в Камасутру.

 

 

 

И я стою, как будто не одета,

 

И ты, как те плебеи из «Плейбоя»,

 

Но в паузе потушенного света

 

Желает каждый быть самим собою.

 

 

 

Иван-царевич топчется в прихожей,

 

И серый волк привязан у подъезда.

 

Он врет, он не царевич, он – прохожий,

 

Он не поймет, что к нам пришел не к месту.

 

 

 

Я не Аленушка, меня спасать не надо,

 

Ошибся, парень, я сегодня – Ева.

 

Пусть он уйдет туда, где будут рады

 

Спасителю для непорочной девы.

 

 

 

Подует ветер в форточные дыры.

 

Я не хочу, чтоб наступало утро,

 

Пока там, между кухней и сортиром,

 

Мы доливаем водку в Камасутру.

Юлия Толмачева

[onno 0]

Роберт Фрост

 

ОГОНЬ И ЛЕД

 

Твердят, мол, сгинет мир в огне

Или во льду.

По опыту, пожалуй, мне

Приятней погибать в огне.

 

Но если дважды на роду

Написано нам погибать,

Я силу и во зле найду -

Уничтожать

Дано и льду.

 

Перевод С. Степанова

 

 

ОСЛОЖНЕНИЕ

 

Меня нисколько не тревожит,

Что до сих пор не уничтожит

Никто такую вещь, как Зло:

Что бы с Добром произошло,

Не будь на свете Зла? - едва ли

Они бы просуществовали,

Не различаясь меж собой,

И потому из нас любой,

Мозгами пораскинув, видит,

Что любит он, что ненавидит.

Возлюбим ближних, как себя,

Возненавидим их, любя,

Как и себя, - вот мудрость пифий,

Сокрытая в дельфийском мифе,

Но в том и трудность вся, пойми! -

С тех пор как стали мы людьми,

С тех пор как плод запретный съеден,

Мозги - наш бог. Так чем же вреден

(Вы спросите) желудок нам?

Готов признаться, что я сам,

Желудок путая нередко

С мозгами, был осмеян едко

И поваром, и мясником,

И книгой с толстым корешком,

Но не за счет мозгов, бывало,

Сходил за интеллектуала.

 

Перевод Р. Дубровкина

 

[onno 0]

...лишь эту радугу тебе оставить

могу свидетельством сломленной веры,

надежды, медленней сгоревшей,

чем твердое полено в очаге.

Ты в пудренице пепел сохрани,

когда огни всех лампочек погаснут,

и адским станет хоровод,

и Люцифер рискнет спуститься на корабль

на Темзе, на Гудзоне, на Сене,

устало волоча остатки крыльев

битумных, чтоб сказать тебе: пора.

 

***

 

Принеси мне подсолнух, навеянный далью,

посажу его в почву, сожженную солью,

чтобы он к небесам, голубому зеркалью,

желтый лик обращал — свою жажду и волю.

 

Все неясное к ясности смутно стремится,

тают абрисы тел в акварельных размывах,

краски — в нотах. Итак, раствориться —

это самый счастливый удел из счастливых.

 

Принеси мне частицу палящего лета,

где прозрачны белесые очерки мира

и где жизнь испарилась до капли эфира, —

принеси мне подсолнух, безумный от света.

 

***

 

Я сошел, подав тебе руку, как минимум по миллиону лестниц.

Теперь же, когда тебя нет, пусто на каждой ступеньке. И все-таки

долгое странствие наше было уж слишком недолгим.

Мое продолжается, хотя мне уже не нужны

пересадки и брони, ловушки, раскаянье

веривших в то, что существует лишь зримое. Я

спустился по миллионам пролетов с тобой рука об руку не

потому, что четыре глаза лучше, чем два.

Я спускался с тобой, уже зная: из наших зрачков

единственно верными, пусть и покрытыми пеленой,

были твои.

 

Эудженио Монтале