Герман

Ну, ajdar, стоит ли нам пинать старика Ершова, что ради рифмы он пошел на преступление против не только правды, но и языка? Претендуй он на нечто более существенное, чем портик, в пантеоне русской литературы, и я бы расщедрился на тычки, а так, ну его.

Знаете, я Вам не верю. Дело не в том, будете Вы восхищаться фабулой обрисованного мной фильма или нет, - а в том, посмотрите ли Вы его, посмотрите ли Вы его до конца и будете ли смеяться (думаю, чтобы вызвать у Вас улыбку, не так уж много и нужно).

Так как я вспомнил, что ел когда-то рассматриваемый продукт, то не соглашусь с Вами. Разница и во вкусе. Вкуснее стручковая фасоль. И даже спаржа.

Позвольте полюбопытствовать. А вот если, допустим, снимут какой-нибудь фильм с каким-нибудь придурком в главной роли (пусть и с Вашим этим Сашей), который будет носиться по какому-нибудь городу и швырять во всех его обитателей фекалиями - то есть, чтоб Вы поняли, какашками, - Вы ведь, сознайтесь, пойдете на это смотреть и, более того, найдете это зрелище уморительным, правда? Ведь правда. А теперь задумайтесь.

Разделяю иронию. Я, конечно, не пастор Шлаг (учитывая, что люблю Эдит Пиаф), но, чтобы полное падение нравов констатировать, им быть и не нужно. Безвкусица, низкопробность нынешних кинолент удручает. Кино - увы! - для массового зрителя не более чем пачка вредных и приторных чипсов, для понятно чего предназначенная. Еще раз: увы!

Что касается консервации. Спаржа, она и в Африке спаржа. Хотя, может, и не она. Стручки обрисовываются. Нет, все-таки спаржа.

Вы, однако, очень хорошо думаете о печатных СМИ. Вернее, об их оперативности.

У Ершова встречаются-таки набившие нам оскомину слова (вчера мне недосуг было их вспоминать), - с них начинается вторая часть: "Зачинается рассказ От Ивановых проказ, И от сивка, и от бурка, И от вещего коурка". Но я думаю, что прав здесь Айдар, а не Ершов. И вот почему. Если пересмотреть все вариации народной сказки про Сивку-Бурку, то с некоторым изумлением обнаруживаешь, что народ (и это естественно) и сам толком не мог определиться в отношении экстерьера Сивки. Так, в одной версии мы встречаем: " Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!" - а в другой: "Сивка-бурка, вещий воронко!" Но зато из всех следует, что речь идет о масти (каурка, воронко) коня, а не о его норове. Во всяком случае, Мануш, кони и люди - это не Платон с Аристотелем, можно их и сторониться.

Что-то в последнее время любит память надо мной подшутить. Слить две сказки в одну лишь потому, что в обоих - кони! Впрочем, с детства их не перечитывал. Или все-таки пора опять пить гинкго билобу? Прошу прощения.

Нет. Но я подозреваю, что из драгметалла.

Уже вывели гипоаллергенных котов. Правда, дорогих. Одна штука не одну штуку стоит. Зато в комплекте с ним питание идет. И аксессуары.

Не спутали. Это, если помните, у него такой позывной был: "Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой". Афанасьев был не писателем, а фольклористом, - впрочем, человеком весьма эрудированным. "Сивка-Бурка" же не авторская сказка, а народная, Афанасьевым слегка переработанная.

Конечно. Но моему уму этого клейма было мало; мне хотелось еще и представить этого коротышку. Во всей, так сказать, красе.

Меня всегда больше занимало, какого же цвета должен быть несчастный конек, если он сивка, бурка и каурка вместе взятые.

Открываем Даленьку и узнаем: КАУРЫЙ татарск. конская масть: стан рыжеватый, светло-буроватый, впрожелть, хвост и грива такие же или светлее, а ремень потемнее, но не черный. Масти каурая и саврасая свойственны казанкам, малорослым, плотным татарским лошадкам, и близко подходят к соловой и буланой, но эти желтее, а хвост и грива у соловой белее, у буланой чернее. Вещий же (вещая) каурка, в сказке, конь-колдун. А просто каурка - это кличка по масти. Как и бурка, гнедко, гнедок, воронко, рыжая, рыжик, буланка, соловко, савраска, чалка, чубарка, мухортка, цеганка, пежанка, серок, серко, сивка и пр.

О, тут так и просится Вертинский. В нашу комнату вы часто заходили, Где нас двое - я и пес ДуглАс. И кого-то из двоих любили, Только я не знал, кого из нас. В Ваших устах русский язык приобретает формы сердца, души и, должно быть, почки. P.S. Написал это обращение к Вам, а потом понял, что обратился к себе. И душа в почку ушла.

Да, с Вами, однако, неинтересно. Уж простите.

Вспомнилось хорошее поверие-поветрие: кто старое помянет, тому глаз вон. А теперь переиначу слегка одного знакомого пирата: "Мюнхгаузен, отдавай свой глаз!"

Вы, главное, не обижайтесь.

Это кинжал прямо в сердце. Рукояточку не заляпайте.

Жаль. Мне от Вас как от козла молока - каши не сваришь. Герман пытается вернуть себе любовь к Киеву.

Так всегда. Сперва Германа принимают за поверие, потом - за поветрие. Дальше - больше, что называется.

С предрассудками бороться нужно, - но не с Германом! Герман - не предрассудок.

Лаконично. По правде, ожидал какого-то заразительного восторга.

Да ничего, ничего. Бес тут, как поглядишь, всех путает.