Стенограмма исторического события в декабре 2007 года от первого лица.
«Чай, не каждый день в Шенген вступаем» - подумал я, и решил присутствовать.
Любопытно, что чёткой программы празднования столь знаменательного события не появилось до последнего момента. Но было известно, что наиболее существенные мероприятия пройдут в районе смычки трёх границ – Чехии, Германии и Польши. Этот район чехи называют Троиземье, и туда-то я и направился.
Часть первая: ночное.
Около одиннадцати часов вечера я приехал к погранпереходу, который, по идее, должен был стать ареной будущих торжеств. Однако натолкнулся на одинокого полицейского, вставшего у меня на пути. Его машина стояла поперёк дороги, полицейский стоял возле машины, и у них обоих был унылый и понурый вид. На вопрос, куда тут ехать праздновать, полицейский с печальной улыбкой сказал, что ничего не знает, у него есть приказ не пущать никого, даже местных жителей. А если я хочу присоединиться к торжествам, то должен приехать с утра. «А в полночь что – ничего не будет?» - удивился я. Оказалось, что будет, но на местном, местечковом уровне. Тут рядом, за углом и налево. Я поехал за угол.
Точнёхонько на пересечении трёх границ есть ручеёк. На ручейке стоит деревенька, разделенная им на две части. А поскольку граница проходит по ручью, то деревня получается частично польская, частично чешкая, да еще и немецкая немножко.
Вот мостик через ручеек, где местные жители отметили сметание границ. Через заборчик высотой в полметра лазают, когда ходят в гости к родным.
Было очень холодно. Ручеёк замёрз. Я тоже. Для присутствующих были приготовлены столы с горячим вином и нехитрой закуской.
Набежавшее и наехавшее телевидение брало интервью у именитых селян.
С той стороны долгое время была тишина. Мне даже показалось, что всё происходящее интересно только чехам, а немцам с поляками дела нет. Но минут за десять до полуночи от них повалил народ, стало тесно и шумно. Пришёл польский оркестр и стал играть голыми руками на морозе.
Старосты трёх приграничных областей, после непродолжительного распределения «болгарок» и перчаток, приступили к делу.
Заборчик был перепилен.
В торжественной обстановке разрезали ленточки в цветах трёх государств, после чего все стали кричать «ура» и бросать в воздух чепчики.
Старосты (немец, чех, поляк) выпили шампанского сами и налили всем желающим.
После чего был устроен небольшой салют, и я поехал на ночлег в либерецкий отель, ибо холодно было несусветно.
Часть вторая: дневное.
Фоторепортер Меньшов уже обвешивал себя сумками и ремнями.
Кепку он надел задом наперед, чтобы козырек не мешал смотреть в видоискатель.
Фотографу предстоял большой день.
И.Ильф, Е.Петров. "Золотой Теленок"
К девяти утра я был на месте. Место выглядело вот так.
На сей раз вместо польского оркестра, который пришел пешком, слух собравшихся услаждал чешский оркестр, который приехал на автобусе.
Полицейские шумною толпою направлялись к месту работы. У меня строго спросили, глядя на фотоаппарат: «Вы из газеты?», на что я честно ответил: «Нет, а что?». «Да так, ничего. Держитесь правой стороны!» - сказали мне. Я сразу же начал держаться.
Однако достаточно быстро выяснилось, что держаться этой самой стороны совершенно неинтересно. Оттуда ничего не было видно, а такая позиция в мои планы не входила. Поэтому я сделал независимое лицо и тихонько, без ажиотажа, перешел через неплотно прикрытую калиточку на территорию корреспондентов. Припав к зеркалке и усердно изображая опытного спецкора, я пробрался в эпицентр.
Собратья-корреспонденты в ожидании корреспонденции расположились плотной кучей.
Внезапно пронёсся слух, что вот-вот всё начнётся. Взмахнув объективами, репортёры бросились вперед.
Но на самом деле ничего не началось, а просто привезли импровизированный шлагбаум, который предполагалось дать попилить премьер-министрам Чехии и Польши, канцлерше Германии, а также (при желании) председателю комиссии ЕС.
Вокруг шлагбаума сразу же создалась нездоровая суета. Вместо того, чтобы огородить место распила достаточно просторным образом и создать, тем самым, больше места для размещения работников СМИ, полицейские просто принесли шлагбаум и стали рядом с ним. Разумеется, нормальные условия для съемки получили только несколько человек непосредственно рядом с полицейскими. А людей, которым надо было отрабатывать свой фото- и видеохлеб, было намного больше, чем несколько.
Поначалу никто особенно не пихался и не толкался. Ждали гостей. И дождались.
Высокие стороны не заставили себя долго ждать на морозе, появившись около десяти часов утра. И как только автобусы приехали, стало понятно, что сейчас что-то будет. Смешались в кучу кони, люди, камеры и полицейские.
Народ воевал за место под солнцем. Главным образом напирали на полицейских, требуя от них пригнуться и не заслонять. Поскольку требовали на английском и немецком, то чешские полицейские лишь хмурились и тихонько ругались чешскими словами.
Пригодился мой рост и длинные руки – рядом со мной маленький фотограф азиатской внешности тщетно пытался подскочить и снять хоть что-нибудь в прыжке. Но это была утопия – объективно-человеческая масса стояла плотно.
На шлагбауме предварительно сделали насечки. Вероятно, для того, чтобы брёвнышко, не дай бог, по ошибке не распилили вдоль, а не поперек.
Когда стало понятно, что еще чуть-чуть, и полицию просто затопчут, она (полиция) вызвала подкрепление по мобильнику. Оно пришло, и бедным корреспондентам пришлось совсем худо.
Взгляд итальянского корреспондента может прожечь насквозь. Ну не дают работать, скоты…
И вот он, исторический миг – Тополанек сотоварищи пилит ненавистную границу пилой. Граница сопротивляется.
Но плох тот премьер (равно канцлер или председатель), который не умеет пилить и рубить. Граница пала, шлагбаум распался на части, а озверевшие корреспонденты, которым данный миг не удалось заснять вообще, чуть не проткнули мне спину фотопринадлежностями.
В обстановке чрезвычайной нервозности, вызванной неразберихой и толкучкой (полиция не могла понять, где репортёрское отродье, а где незаметные службы безопасности трёх государств), основные участники действа всё же пробились на сцену, где и пришли в себя.
Корреспонденты, помятые полицией и друг другом, злобно нацелились на сцену. Те, кто в толпе лишились предмета нацеливания, просто стояли в злобном бессилии (некоторым повредили камеры, а у одного репортёра растоптали даже дюралевую складную лесенку-табуретку).
Первым дали слово чешскому премьеру. Он слово взял и начал говорить.
Сказал Тополанек всё, что должен был сказать. Вполне себе пристойная речь, соответствующая случаю. Но!
Стоит обратить внимание на выражения лиц тех, кто его слушал. Канцлерка вообще всю церемонию откровенно скучала (и сама выступать не стала). Чешский министр внутренних дел Лангр одобрительно аплодировал.
Далее инициативу перехватил польский глава правительства Дональд Туск. Он сказал то же, что и Тополанек, присовокупив душещипательную историю про то, как в прежние времена ему было трудно получить загранпаспорт, и как хорошо, что это всё уже позади.
Жолнежи внимательно внимали своему высокопоставленному соплеменнику.
Далее стал говорить председатель еврокомиссии Хосе Барросо. Говорил он очень долго и очень горячо.
В частности, он сказал следующее:
Снимать Барросо мне не давали стоящие сзади камерные операторы. Стоило мне поднять руку с фотоаппаратом, как они хором начинали кричать: «Down! Down!». «Сами вы дауны!!» - огрызался я.
После того, как все сказали без бумажки всё, что хотели сказать, присутствующие взялись за руки, друзья. Взялись, ей-богу, за руки.
Ну и обмыли чисто символически. По бокальчику шампанского. На морозе удовольствие сомнительное.
Церемония оставила хорошее впечатление (кроме организации). Присутствующие высокие лица явно получали удовольствие от происходящего. А теперь внимание, вопрос: кому и зачем показывает дулю Барросо, держа в другой руке шампанское?
Когда стало понятно, что шампанское кончилось, политические деятели вызвали вертолёты и разлетелись.
А у меня на память о вступлении Чехии в Шенген осталась та самая пила, которой премьеры пилили шлагбаум. Как именно она ко мне попала, я, с вашего позволения, умолчу :). Должна же быть хоть какая-то интрига.
Стенограмма исторического события в декабре 2007 года от первого лица. «Чай, не каждый день в Шенген вступаем» - подумал я, и решил присутствовать. Любопытно, что чёткой программы празднования столь знаменательного события не появилось до последнего момента. Но было известно, что наиболее существенные мероприятия пройдут в районе смычки трёх границ – Чехии, Германии и Польши. Этот район чехи называют Троиземье, и туда-то я и направился. Часть первая: ночное. Около одиннадцати часов вечера я приехал к погранпереходу, который, по идее, должен был стать ареной будущих торжеств. Однако натолкнулся на одинокого полицейского, вставшего у меня на пути. Его машина стояла поперёк дороги, полицейский стоял возле машины, и у них обоих был унылый и понурый вид. На вопрос, куда тут ехать праздновать, полицейский с печальной улыбкой сказал, что ничего не знает, у него есть приказ не пущать никого, даже местных жителей. А если я хочу присоединиться к торжествам, то должен приехать с утра. «А в полночь что – ничего не будет?» - удивился я. Оказалось, что будет, но на местном, местечковом уровне. Тут рядом, за углом и налево. Я поехал за угол. Точнёхонько на пересечении трёх границ есть ручеёк. На ручейке стоит деревенька, разделенная им на две части. А поскольку граница проходит по ручью, то деревня получается частично польская, частично чешкая, да еще и немецкая немножко. Вот мостик через ручеек, где местные жители отметили сметание границ. Через заборчик высотой в полметра лазают, когда ходят в гости к родным. Было очень холодно. Ручеёк замёрз. Я тоже. Для присутствующих были приготовлены столы с горячим вином и нехитрой закуской. Набежавшее и наехавшее телевидение брало интервью у именитых селян. С той стороны долгое время была тишина. Мне даже показалось, что всё происходящее интересно только чехам, а немцам с поляками дела нет. Но минут за десять до полуночи от них повалил народ, стало тесно и шумно. Пришёл польский оркестр и стал играть голыми руками на морозе. Старосты трёх приграничных областей, после непродолжительного распределения «болгарок» и перчаток, приступили к делу. Заборчик был перепилен. В торжественной обстановке разрезали ленточки в цветах трёх государств, после чего все стали кричать «ура» и бросать в воздух чепчики. Старосты (немец, чех, поляк) выпили шампанского сами и налили всем желающим. После чего был устроен небольшой салют, и я поехал на ночлег в либерецкий отель, ибо холодно было несусветно. Часть вторая: дневное. Фоторепортер Меньшов уже обвешивал себя сумками и ремнями. Кепку он надел задом наперед, чтобы козырек не мешал смотреть в видоискатель. Фотографу предстоял большой день. И.Ильф, Е.Петров. "Золотой Теленок" К девяти утра я был на месте. Место выглядело вот так. На сей раз вместо польского оркестра, который пришел пешком, слух собравшихся услаждал чешский оркестр, который приехал на автобусе. Полицейские шумною толпою направлялись к месту работы. У меня строго спросили, глядя на фотоаппарат: «Вы из газеты?», на что я честно ответил: «Нет, а что?». «Да так, ничего. Держитесь правой стороны!» - сказали мне. Я сразу же начал держаться. Однако достаточно быстро выяснилось, что держаться этой самой стороны совершенно неинтересно. Оттуда ничего не было видно, а такая позиция в мои планы не входила. Поэтому я сделал независимое лицо и тихонько, без ажиотажа, перешел через неплотно прикрытую калиточку на территорию корреспондентов. Припав к зеркалке и усердно изображая опытного спецкора, я пробрался в эпицентр. Собратья-корреспонденты в ожидании корреспонденции расположились плотной кучей. Внезапно пронёсся слух, что вот-вот всё начнётся. Взмахнув объективами, репортёры бросились вперед. Но на самом деле ничего не началось, а просто привезли импровизированный шлагбаум, который предполагалось дать попилить премьер-министрам Чехии и Польши, канцлерше Германии, а также (при желании) председателю комиссии ЕС. Вокруг шлагбаума сразу же создалась нездоровая суета. Вместо того, чтобы огородить место распила достаточно просторным образом и создать, тем самым, больше места для размещения работников СМИ, полицейские просто принесли шлагбаум и стали рядом с ним. Разумеется, нормальные условия для съемки получили только несколько человек непосредственно рядом с полицейскими. А людей, которым надо было отрабатывать свой фото- и видеохлеб, было намного больше, чем несколько. Поначалу никто особенно не пихался и не толкался. Ждали гостей. И дождались. Высокие стороны не заставили себя долго ждать на морозе, появившись около десяти часов утра. И как только автобусы приехали, стало понятно, что сейчас что-то будет. Смешались в кучу кони, люди, камеры и полицейские. Народ воевал за место под солнцем. Главным образом напирали на полицейских, требуя от них пригнуться и не заслонять. Поскольку требовали на английском и немецком, то чешские полицейские лишь хмурились и тихонько ругались чешскими словами. Пригодился мой рост и длинные руки – рядом со мной маленький фотограф азиатской внешности тщетно пытался подскочить и снять хоть что-нибудь в прыжке. Но это была утопия – объективно-человеческая масса стояла плотно. На шлагбауме предварительно сделали насечки. Вероятно, для того, чтобы брёвнышко, не дай бог, по ошибке не распилили вдоль, а не поперек. Когда стало понятно, что еще чуть-чуть, и полицию просто затопчут, она (полиция) вызвала подкрепление по мобильнику. Оно пришло, и бедным корреспондентам пришлось совсем худо. Взгляд итальянского корреспондента может прожечь насквозь. Ну не дают работать, скоты… И вот он, исторический миг – Тополанек сотоварищи пилит ненавистную границу пилой. Граница сопротивляется. Но плох тот премьер (равно канцлер или председатель), который не умеет пилить и рубить. Граница пала, шлагбаум распался на части, а озверевшие корреспонденты, которым данный миг не удалось заснять вообще, чуть не проткнули мне спину фотопринадлежностями. В обстановке чрезвычайной нервозности, вызванной неразберихой и толкучкой (полиция не могла понять, где репортёрское отродье, а где незаметные службы безопасности трёх государств), основные участники действа всё же пробились на сцену, где и пришли в себя. Корреспонденты, помятые полицией и друг другом, злобно нацелились на сцену. Те, кто в толпе лишились предмета нацеливания, просто стояли в злобном бессилии (некоторым повредили камеры, а у одного репортёра растоптали даже дюралевую складную лесенку-табуретку). Первым дали слово чешскому премьеру. Он слово взял и начал говорить. Сказал Тополанек всё, что должен был сказать. Вполне себе пристойная речь, соответствующая случаю. Но! Стоит обратить внимание на выражения лиц тех, кто его слушал. Канцлерка вообще всю церемонию откровенно скучала (и сама выступать не стала). Чешский министр внутренних дел Лангр одобрительно аплодировал. Далее инициативу перехватил польский глава правительства Дональд Туск. Он сказал то же, что и Тополанек, присовокупив душещипательную историю про то, как в прежние времена ему было трудно получить загранпаспорт, и как хорошо, что это всё уже позади. Жолнежи внимательно внимали своему высокопоставленному соплеменнику. Далее стал говорить председатель еврокомиссии Хосе Барросо. Говорил он очень долго и очень горячо. В частности, он сказал следующее: Снимать Барросо мне не давали стоящие сзади камерные операторы. Стоило мне поднять руку с фотоаппаратом, как они хором начинали кричать: «Down! Down!». «Сами вы дауны!!» - огрызался я. После того, как все сказали без бумажки всё, что хотели сказать, присутствующие взялись за руки, друзья. Взялись, ей-богу, за руки. Ну и обмыли чисто символически. По бокальчику шампанского. На морозе удовольствие сомнительное. Церемония оставила хорошее впечатление (кроме организации). Присутствующие высокие лица явно получали удовольствие от происходящего. А теперь внимание, вопрос: кому и зачем показывает дулю Барросо, держа в другой руке шампанское? Когда стало понятно, что шампанское кончилось, политические деятели вызвали вертолёты и разлетелись. А у меня на память о вступлении Чехии в Шенген осталась та самая пила, которой премьеры пилили шлагбаум. Как именно она ко мне попала, я, с вашего позволения, умолчу :). Должна же быть хоть какая-то интрига.
