Сперто тут: http://www.livejournal.com/users/kenigtige...ger/563182.html
До недавних пор самой оригинальной акцией информационно-психологической войны в годы Второй Мировой считалась акция союзников, проведенная через французское сопротивление и связанная с массовым заражением гонореей немецких солдат, пребывавших во Франции. Эта акция породила серьезные возмущения в солдатской среде в виду закрытия по приказу Гиммлера подпольных солдатских борделей и строгой регламентации интимной жизни солдат в части, касавшейся контактов с женщинами неарийского происхождения. По данным некоторых отчетов союзной разведки, эта акция склонила большие массы солдат к поддержке “путча генералов”, однако, как известно, путч провалился.
И вот уже в наши дни преданы гласности свидетельства куда более изощренной акции в сфере психологической войны, проведенной советскими военными.
Началось все с того, что в некоей точке между Минском и Брестом летом 1944 года встретились несколько советских кинохроникеров, до войны – больших энтузиастов киноискусства. Встретились они с довольно внушительной емкостью самогона и не менее внушительным набором закуски, ранее принадлежавшей группе армий “Центр”. В этой непринужденной обстановке, дважды прерывавшейся криком “Воздух!”, один раз криком “Немцы прорвались!” и один раз “Шухер! Начальство едет!” родился мощный творческий союз, решивший направить всю силу социалистического искусства на скорейшую победу над врагом. Предметом творческой дискуссии стали неизвестные публике кадры, которые каждый из операторов снимал, “добивая” пленки, перед тем, как их заменить и проверяя работу камеры перед тем, как начать новую съемку.
По окончании обсуждения кандидатур на роль Офелии, Джульетты, Наташи Ростовой и дочери Анки-пулеметчицы из числа медицинского персонала различных воинских частей, диалог свернул в сторону “случайных” кадров, касавшихся суровых будней Красной армии. Когда список шедевров в этой области, составленный тут же, оказался переполненным, единогласно решили, что такое никакая цензура не пропустит, “разве что немецкая”. История не сохранила для нас имени прозревшего, который произнес “Разве что немецкая”, однако то, что последовало за этим известно в достаточно подробных деталях.
… августа 1944 года к дверям штаба N-ской пехотной дивизии вермахта была подброшена наскоро смонтированная кинопленка в коробке, аккуратно подписанной химическим карандашом. Крупными печатными буквами, оригинально стилизованными под готический шрифт, на этикетке было выведено “Гитлер капут!” и чуть ниже “Студия “Беларусьфильм” Часовой у двери штаба исчез, и, судя по следам, проводил время в компании трех обладателей обуви 45-го размера. Командование приказало немедленно организовать просмотр пленки в сельском клубе, являвшемся, по совместительству, штабом N-ской пехотной дивизии. Просмотр был секретным, однако некоторые его подробности скрыть не удалось. В частности то, что начальник штаба дивизии после просмотра напился в стельку, а начальник оперативного отдела, переведенный с Западного фронта, застрелился. Командир дивизии, человек непьющий, крепких нервов и здорового чувства юмора приказал отправить пленку в Берлин, в генеральный штаб. Оригинальное название фильма было изменено, и в немецком прокате он получил известность как “Антология русского варварства”. На первый просмотр в бункере Гитлера после очередного совещания остались Геринг, Гиммлер, Борман, Геббельс,Шпеер, Зепп Дитрих а также Кейтель, Йодль и другие военные. Погас свет, зашелестел проектор, и великая сила советского киноискусства предстала перед вождями Третьего рейха во всей красе своей массы, помноженной на ускорение.
Фильм являлся, по существу, кратким обзором всех видов экстремальных технических работ, освоенных советскими солдатами на фронте и в тылу за время войны – преодоление естественных и искусственных преград (гор, рек, болот, противотанковых рвов и русских дорог), экстремальное железнодорожное и мостовое строительство, эксплуатация военной техники зимой в полевых условиях, ремонт всех видов техники и нетрадиционные формы боевого и небоевого использования военных материалов.
Сцена сборки из двух сбитых поврежденных истребителей одного исправного в полевых условиях вызвала длительные перешептывания. Сцена форсирования реки танком Т-34 весом в 28 тонн по немецкому мосту, рассчитанному на 16 тонн, едва не сорвала аплодисменты. Сцена замены двигателя на транспортном самолете Ли-2 при помощи треноги из жердей и такой-то матери была встречена с недоверием.
- Это фокус, - шепнул Гитлеру Геринг, - оптический обман.
Следующим оптическим обманом была сцена восстановления полотна железной дороги с изготовлением всего необходимого из подручных материалов. Сцена отпила концов подорванных рельсов и последующей укладки рельсов обратно в пути вызвала нехороший блеск в глазах Шпеера.
Когда дело дошло до куска, посвященного восстановлению Ил-2, совершившего вынужденную посадку, за пару часов, в зале уже не оставалось равнодушных. Эпизод с выпрямлением погнутых лопастей винта при помощи кувалды едва не вызвал легкую истерику. До конца фильма, в котором кувалда вместе с известной матерью были одними из главных персонажей, Дитрих объяснял возбужденно переговаривавшимся тыловикам, что такое der grosse russisch hammer, и что он сам видел ЭТО в действии, и оно действительно так работает и все получается. У русских.
Шпеер прослезился, вспоминая свой зимний визит в Днепропетровск зимой 1941-1942 гг, когда жалостливые русские растирали ему обмороженное лицо снегом, а потом один из них достал из засаленного ватника чистенький носовой платок и обтер ему лицо, изможденное прощальной пьянкой в кругу местных штабистов.
В заключение фильма было показано несколько совсем мирных эпизодов. Русские грелись у печки, сделанной из подручных материалов, пили водку из кружек, бывших когда-то консервными банками при свете лампы, сделанной из гильзы от снаряда. Закусывали, если судить по виду закуски, подножным кормом. Наконец, парились в бане из плащ-палаток.
После просмотра в зале воцарилась тишина, в которой было слышно, как крепнет арийский дух немецкого народа.
- Что скажете? – ехидно спросил фюрер.
- Дикие варвары и азиаты, мой фюрер, - разом выпалил Кейтель.
- А по существу вопроса?
Шпеер пригладил стремительно седеющие волосы.
- Немецкая промышленность, мой фюрер, напряжет все силы.
- А еще у нас есть Хартманн! – провозгласил Геринг. – И Рудель!
- И Виттман! – напомнил Зепп Дитрих.
Гудериан заглянул через плечо Геринга, который что-то усердно вычерчивал на бумажке. Это был эскиз нового Рыцарского креста в золоте, бриллиантах и шоколаде.
- А что скажет министр пропаганды? – спросил Гитлер, покосившись на Геббельса.
- Мой фюрер! – пафосно начал Геббельс. – Сейчас, как никогда, нация едина в своем стремлении победить! Ни что не сможет сломить дух наших храбрых солдат. Вот, посмотрите!
И Геббельс продемонстрировал новый пропагандистский фильм “Солдаты против танков”. Фильм рассказывал о том, как простой немецкий солдат при помощи ручных гранат, канистр с бензином и ручных кумулятивных мин может уничтожать русские танки без особого труда. В фильме советские танки подъезжали к аккуратным глубоким траншеям и останавливались. Из траншей по одному выскакивали храбрые солдаты и бежали к танкам, устанавливать подрывные заряды. Русские танки не сопровождала пехота, а огневой вал русской артиллерии, показанный в фильме, больше походил на легкий беспокоящий огонь. Увидев в титрах год выпуска фильма, он думал – 1941-й, а оказался 1944-й, Гудериан чуть не заплакал, а потом – захотел хорошенько избить Геббельса.
Но тут он вспомнил, что немецкие офицеры никогда не плачут. И не бьют старших по званию. Однако, если уж придется выбирать между первым и вторым, то лучше второе. Увы, в руку, занесенную уже было для удара, адъютант успел вложить сводку о потерях, и Гудериан все-таки зарыдал.
В это самое время, когда все остальные уже склонились над картой нового контрнаступления, которое должно было повергнуть в прах бесчисленные орды большевиков, Шелленберг подошел к Кейтелю и попросил себе одну копию фильма. Копий в результате было сделано две – некий штандартенфюрер, присланный Шелленбергом за первой копией, умудрился забыть ее в кафе “Elefant” и пришлось сделать еще одну. Эта вторая копия незамедлительно отправилась в Вашингтон, в то время как первая вскоре непонятным образом оказалась в Кремле. Там ее посмотрел товарищ Сталин.
Узнав создателей фильма по характерным кинематографическим приемам, Иосиф Виссарионович резюмировал:
- Думаю, не стоит выпускать этот фильм на широкий экран… ох уже мне эти авангардисты… кино для узкого круга… для тех, кто понимает толк в искусстве… Экспериментаторы!
В Белом доме результат просмотра был несколько иным.
- Это – нацистская фальшивка, - однозначно заверил всех Рузвельт. – Нацисты пытаются преувеличить достижения русских, чтобы преждевременно поссорить нас с нашим союзником…
- Простите? Преждевременно вы сказали? – переспросил кто-то из задних рядов.
Президент понял, что откровенность в данном случае была ни к месту, и промолчал. Второй просмотр пленки состоялся уже после его смерти, когда над ней поработала затребованная президентом кинематографическая экспертиза.
- Вот посмотрите, - объяснял специалист новому президенту Гарри Трумэну, - здесь, здесь, здесь и здесь в кадре один и тот же человек. Это легко определить по заплатке на штанах, она во всех случаях на одном и том же месте, и по развалившемуся правому сапогу, перемотанному проволокой. Здесь он восстанавливает мост, здесь ремонтирует танк, здесь – самолет, здесь… вот он… пьет водку… вот он как раз садится на снарядный ящик, задом к камере, хорошо видна заплатка…
- Что же здесь нового? – пожал плечами Трумэн. – ФДР уже говорил, что это нацистская фальшивка. Это переодетые немцы, постановочная съемка. Им просто не хватило актеров и костюмов, вот и все.
- Господин, президент, - тихо произнес сидевший через два места от президента Ален Даллес, попыхивая трубкой, - если вы хотите знать мое мнение, то я скажу вот что. Если бы немцы не брезговали ходить в латанных-перелатанных штанах, перематывать развалившиеся сапоги проволокой, жрать что попало и совершать все прочее варварство, которое здесь показано, то мы бы не увидели этого фильма. Во-первых - потому что зимой 1941 года немцы были бы в Москве, а во-вторых – потому что к этому моменту они бы уже были в Вашингтоне.
Чем именно закончился этот разговор, история умалчивает, однако путешествие фильма по залам для закрытых просмотров на этом не закончилось. Спустя некоторое время, уже в 1946-м году, начинающий английский разведчик по фамилии Бонд, охмурил секретаршу из Управления Стратегических служб и раздобыл для английской разведки копию фильма. Скромная сумма в долларах, выданная девушке на карманные расходы, не мешала ему считать, что эта победа английских спецслужб была одержана исключительно благодаря его шарму и обаянию.
В то же самое время ни одно из обстоятельств дела не мешало девушке считать, что выполнить задание начальства и всучить пленку назойливому англичанину удалось только благодаря ее грации и раскованности в любовных утехах.
Так или иначе, но кинофильм оказался в руках британских политиков, которые не замедлили обратиться за консультацией к Уинстону Черчиллю. Черчилль, уже вышедший в отставку, ознакомившись с фильмом, долго молчал, после чего отправился в свой кабинет, сел за стол, и, закурив новую сигару, вывел на чистом листе бумаги: “Мускулы мира. (с новой строки) Я рад был приехать к вам в Вестминстерский колледж и считаю для себя большой честью получить от вас ученую степень…”
