MaximK

"- Скажите, а над церковью Святого Франциска все еще летают голуби? - Летают, и даже иногда садятся!" - Ах, Барселона, Барселона! (из спектакля Ленкома "Тиль") Чего-то навеяло...

Сумбурная тема!... Ну, да ладно! Расставим точки над "ö". Знаю я одну старопражскую песенку, которая называется "Anežka böhmova". Тут текст Так вот Карел Гулт (актер, т.е. авторитет) поет это "ö" как "эй" - "Бэймова". В то же время существует распространенная в Чехии фамилям "Býmová " Может быть это тот самый немецко-идешный дифтонг, который часто втсречается в чешской грамматике в другом виде - в виде "ej", заменяющем "y" - "mladej", "starej" и т.д? При этом фамилии "Bejmova" или "Bejhmova" в интернете не находится. Из всего этого, имхо, следует, что чехи эту буквицу используют не красоты ради, а с каким-то смыслом...

Ну, слава Богу! А скажите-ка, на Влтаве возле Карлова моста есть еще лебеди с утками? Что-то в свой последний приезд летом я их не видел.

А еще можно перевести как "джекпот". Но очень уж мне это слово не нравится. Требуется что-то относящееся к игре, но из словаря игроков прошлых поколений. Есть еще перевод, правда, он к "Lotynke" не относится - "девушка легкого поведения", та, которая "veselá pod pupkem". Хотя, впрочем, девушки - они тоже, как лотерея..

Кто знает, что такое "Lotynka"? И еще - "Tutovka". Я перевел как "верняк". Правильно?

StYlus. Потерпи, скоро появятся...

А у меня как раз книжка есть – "Ptactvo Velké Prahy" Jiří Bauma. Вот с воробья-то она и начинается. Читаю и плачу: "Taková místa, kde vrabec není, jsou však opravdu výjimkou, jinak se naš vrabec nevyhýbá ani středu města. Nevadí mu ruch a šum na ulicích aní nedostatek zeleně." Написано было в 1941 и оставалось верным до середины 90-х. Господи, если вспомнить чего еще Прага лишилась!.. В Москве, кстати, с воробцами тоже не ах... Может это знак какой свыше? Вроде бегущих с корабля крыс.

oxana-k В.Высоцкий: "Вон, дед параличем разбит – бывший врач-ředitel..." "Главврач", значит.

KOTRPA Я в том смысле, что чай с названием "Психопат Вилли" должен быть успокоительным.

KOTRPA Так это же успокоительный чай!

Чехи очень музыкальная нация, и постоянно обмениваются нотами. Часто можно услышать в чешских разговорах: "Дэй МИ, вэм СИ..."

Тушкан - стакан для карандашей. Вот не могу придумать, что такое полу-šalek

Предлагаю зародить жанр славянской частушки: (Навеяно Lamой и Подружкой) Полюбила парня я, А он penize ne ma, И теперь na prace Я должна hejbat se. * * * Еще можно начать составлять меню: Первое блюдо: ароматная гуляшова poblevka Второе блюдо: (из погребов Минздрава): kuřacke мясо с зелениной Десерт: горячие пирожки с davidlem На кожаной обложке меню золотым тиснением набран слоган заведения: «Ешьте едну, пейте пивну!». Хотя эту фразу можно использовать и в такой зарисовке: В поздний вечерний час с трудом стоящая на ногах компания русских пивных туристов заваливается в одну из пражских господ перед самым ее закрытием. Официант обслуживает запоздалых посетителей нехотя и с презрением. Компания выпивает по первой, но ей явно не хватает. Над столом, пошатываясь и порыгивая, приподнимается один из туристов (видимо, лучше всех говорящий по-чешски) и, щелкнув пальцами, окликает официанта: – Эй, любезный, ешьте едну! – Пейте пивну и валите отсюда! – по-русски огрызается официант, – Эй, Саид! – кричит он вышибале – Ты чего мышей не ловишь? Смотри, нажалуюсь на тебя Нодар Самвелычу! * * * Клан китайских эмигрантов из династии Цы-Зин-Цы. * * * К недавно обсуждаемой американской теме: Американцы спаивали индейцев до тех пор, пока не возникли Spoeny Staty. После торпедирования американских подводных лодок, заходящих в воды Влтавы, многие американские моряки попадают с корабля v obal. * * * И еще, в одном чешском тексте встретилось такое выражение «komáři a jiná zvířátka». Комары сразу стали как-то теплокровней и ближе. Хохотал до слез, и долго не мог skončit. Такой перл, по-моему, и обработки не требует.

StYlus. Я, пожалуй, не нолик сброшу, а предлог заменю - не "в 17 веке", а "с 17 века". Хотя я и не настаиваю на точности этих данных. Вряд ли кто может назвать точную цифру. В интернете встречаются разные цифры - от 50 млн до 178 млн. Но я почему-то доверяю авторам фильма "Нашествие варваров". Там главный герой называет цифру 150. Но я предчувствую зарождение другой темы: "А сами-то руские?!" И еще одной: "Это были не американцы, а европейцы..."

«у каждого возраста есть свои страхи, которые в случае нормального развития со временем исчезают, являясь важным звеном в регуляции поведения ребенка и, в целом, имеют положительный адаптационный смысл». Полный текст Т.е. наши предки детишек пугали страшилками с целью адаптационной. Славяне, кстати, по части мистического устрашения в прошлом довольно здорово преуспели. Гоголь и Пушкин на славянской фольклорной основе создавали свои страшилки, у Афанасьева полно страшных русских народных сказок, чехи не отставали: Карл Яромир Эрбен – фольклорист и поэт – очень много у него отравлений, покойников, могил, сироток и т.п. P.S. Если заметка не хохма, то тупость данных конкретных американцев заключается в отсутствии даже попыток осмыслить чужие древние традиции. Вообще, думаю, отношение к чужим и древним культурам у этих американцев начало складываться веке в 17-м при зачистке своего материка от 150 миллионов индейцев. Интересно, а голливудские слизистые гибриды людей с тараканами и бензопилами в рук.. в конечностях им кажутся чем-то более логичным?

Setka! Как посидели? Шкода, что я не смог Семья, дети.. На следующее собрание постараюсь вырваться "urvat edno ve skle" (Вот уже пользуюсь выраженьицами из привезенного тобой словаря). Словари, кстати сказать, отменные! Спасибо тебе за них огромное! Пива тебе за них от меня полагается много-много!

Arki! Да пес с ним! Пошли пиво пить! В ноябре-декабре собираюсь в Прагу. Встретимся? Посидим, поговорим об чем-нибудь отвлеченном. Была бы компания, Ежишь-Марья!

А для доказательства чьих мыслей еще можно использовать чужие цитаты?

Arki А как же мы будем беседовать за литературу без цитат? Хорошо, идет! Начнем прямо сейчас, и первое пиво с тебя, за твою самую большую цитату в начале темы

Эпиграф: «Изумительна моя судьба. Нужно же было родиться в такое время! Взять бы литературу: ведь на моих глазах началась и длиться ее позорная гибель, превращение ее в самый бесстыдный и отвратительный балаган…» (Бунин, 1926) Arki "Не могу молчать!" Забыть Мандельштама и упиться Улицкой! Не-е-е-т, «тюрю я кушать» не буду. Мне «стихов виноградное мясо…» приятней. Кстати, интересно, столетний юбилей Мандельштама отмечался в Праге и довольно представительно. В Москве – ни гу-гу. Это я к чешскому менталитету. Что значит «эклектичен»? Какое-то неуместное определение. Я же не квартиру обставляю. Так выглядит часть нашего многообразного литературного наследия. Извини, но Достоевский у тебя выглядит немножко «со слуха», как «Пушкин_наше_все», как неизменный «ЧеКхов» у американцев, когда они пытаются завести речь о русской культуре. О Зощенке и Платонове чуть позже. Вообще-то я говорил о культурном процессе в целом. О литературе — в частности. Но раз уж мы сосредоточились на литературе, так о ней и поговорим. Не буду обсуждать приведенный тобой список. Единственно, с чем согласен, что на первом месте в нем Толстая. Но ведь и не список важен! Для полноценного литературного процесса, кроме другого прочего, необходимо еще и наличие читателей. Значительная часть общества должна быть в этот процесс вовлечена. Как и всякое искусство, литература это диалог с обществом. А вот его то и нет. Ты же не будешь спорить, что подавляющая часть русского общества, да и не только русского, удовлетворяют свои духовные запросы мобильником или компом. Конечно, что-то еще теплится в нашей культуре. Так же, наверное, теплится жизнь в лужах бывшего Аральского моря. И только если этого моря раньше не видеть, можно считать лужи полноценными водоемами. Вообще весь русский литературный процесс, все «золотые и серебрянные» века — это всего сто лет. Та понятная нам литература, о которой мы говорим, -- наследница европейских традиций, -- началась, в общем-то, с Пушкина и Гоголя в начале 19 столетия (заметь, без всякого радикализма, с бережным подхватом национальных традиций). На таком обозримом отрезке времени легко можно заметить, что первый раз «радикально» литературный процесс прерывается с приходом к власти большевиков. «Мы во власти мятежного бурного хмеля, Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты!», Во имя нашего завтра сожжем Рафаэля, Разрушим музеи, растопчем искусства цветы!… (В.Кириллов) Ну, и каких «гениев» этот радикализм выдвинул? Ну, с натяжкой, Маяковского. Его можно назвать новатором, Асеев, Сельвинский,.. дальше — всякий футуристический «Дыр Бул Щир» Крученые и Саши Красные. А многие мужественные рубаки вроде Н.Тихонова, Джека Алтаузена писали – "по-старому", без новаций, новизна заключалась только разве в воспевании братоубийства в интересах революции. Бунин по этому поводу: "А.К.Толстой когда-то писал: «Когда я вспоминаю о красоте русской истории до проклятых монголов, мне хочется броситься на землю и кататься от отчаяния». В русской литературе еще вчера были Пушкины, Толстые, а теперь одни проклятые монголы". (1918). Сделаем скидку на остроту исторического момента и широту бунинского обобщения –«немонголы» еще оставались, те что творили вопреки «радикальным» новациям большевизма, продолжая и развивая прежние литературные традиции. Года до 25-го литературный процесс все еще кое-как стихийно продолжается. Цветаева может выступать перед красноармейцами с белогвардейскими стихами, а перед белогвардейцами — наоборот, Есенин и крестьянские поэты могут оплакивать деревню и воспевать святую Русь. Проводятся диспуты, «литературные суды» над писателями, стихи читаются на каждом углу. Но приблизительно года с 25-го в литературный процесс вмешивается Иосиф Виссарионович и весь этот разгул пресекает. Он железной рукой принимается за чистку русской литературы и селекцию в рядах пишущей братии: появляются "враги", "союзники", "попутчики"… В общем, вскоре часть литературного процесса оказывается заграницей: в Париже, Праге, Берлине, Шанхае, и теплится там до недавних времен, подпитывая по временам наш советский остаток процесса. Часть уничтожена, а часть оставлена живьем при Отце Народов, который, как известно, высоко ценил литературу и поэзию и ожидал от оставленных в живых увековечивания своего имени. (Так что за то, что ты не знаешь и не можешь вполне оценить Зощенко, и многих других, за то, что они исключены из твоего «культурного обихода», можешь сказать спасибо Сталину, Луначарскому, Жданову и мн. др., а вовсе не какому-то там иллюзорному прогрессу в нашем современном мировоззрении). С «оттепели» шестидесятых процесс начал вроде бы оживать. Нам понемногу стали давать «почитать» Булгакова, Бабеля, поэтов «серебрянного века», и даже Протопопа Аввакума. Появляется Солженицын, «поколение 20-го съезда», «Лианозовская группа», «Союз Молодых Гениев», Бродский, питерские поэты, барды, Максимов, Аксенов, Владимов,… «деревенщики», «Новый Мир», «Литературная газета». Литература опять становится активной участницей жизни. Опять появляются альманахи, журналы, встречи с писателями, чтения, вечера. Тогда еще помогла заграница. Хоть и с подрывными целями ввозилась «старая» литература и поддерживалась новая, но ведь все на пользу. Вот это – процесс. Но второго переустройства общества наша литература, да и вся культура не выдержали. Оказывается, культура легко уничтожается баблом и технологиями. Этот индивидуалистический писательский «кокон» -- вынужденное положение современного писателя или поза. На самом деле каждый (тот, который детективы и дамские романы строчить не умеет), потихоньку кричит мандельштамовское «Читателя, советчика, врача!..». Или вот бунинское: «Талант талантом, а все-таки «всякая сосна своему бору шумит». А где мой бор, с кем и кому мне шуметь?» И собратья, и «цех» писателю нужны. Объединения, «волны», «направления», «Акмеисты», «Обериуты», «Серапионовы братья» — это не праздная тусовка, это литературные, эстетические школы, со своим языком, со своей системой ценностей. Без школ, мастерских, не существует ни одно искусство, иначе оно просто не развивается. И еще раз про преемственность: Адамович Г.В. о И.А.Бунине: «По возрасту он принадлежал скорей к нашему веку, но больше чем кто-либо другой напоминал своим присутствием о связи столетий и о роковой опасности исчезновения преемственности и пренебрежении ею... Он был символом связи с прошлым: не в каком-либо реставрационном, социально-политическом смысле, а с прошлым как с миром, где всему было свое место, где не возникало на каждом шагу безответное недоумение<>» -- какое возникает у тебя, когда я говорю о Зощенке и Платонове А как выглядит преемственность и «нерадикальная» творческая работа с традициями можно узнать из "Шестой повести Белкина" М.Зощенко Это серьезный Зощенко. Он так же серьезен и даже научен в «Перед восходом солнца» и «Повести о разуме», но при этом абсолютно ясен и прост. Это серьезный психоаналитический труд и при этом, литература. Ничего подобного в русской литературе до него не было. Еще другой Зощенко – траги-комик: «Сентиментальные повести» («Сирень цветет», «Коза», «Аполлон и Тамара, «Срашная ночь» и др. В них из комических ситуаций, мелких событий и незначительных деталей, вырастает высокая трагедия. Не меняя своего, «зощенковского» строя речи он постепенно доводить до слез. Смешной Зощенко – о вечном общечеловеческом – «Голубая книга». На Платонова у меня уже сил не хватит.. В общем, как сказал В.Набоков, «Истинная литература – это феномем языка, а не феномен идей». Я абсолютно солидарен с Набоковым, поэтому и Зощенко, и Платонов для меня гении. P.S. Читать художественные тексты в интернете -- мука. Абзацы разорваны, без отступов, с ошибками распознавания сканов. В общем, никаких книжных традиций!

Чехия – пока еще живая (ну, хорошо, «полуживая») Европа. Не стоит искать «музейчики» и «этно-деревеньки». Рекомендуется проникнуться ее живым (ну, хорошо, «полуживым») духом в обиходной жизни за любыми пределами Праги. А музеи найдутся в Германии, Австрии, Италии, Испании…

Arki Продолжая заведенную тобой тему... На мой взгляд, самая большая беда в культуре любой страны — это прекращения культурного процесса, преемственности и, как следствие, исчезновение культурного контекста; исчезновение традиций, школ, языка взаимопонимания современников и сменяющихся поколений. Новое поколение заводит свои новые правила «с нуля», отвергая все, в том числе и лучшее, что до него накоплено. В такой агрессивной, по-первобытному молодой культуре достижения прошлого смотрятся всегда неуместно, старо, одиноко. Тем более, смешно смотрится любая попытка продлить «старый процесс». Поэтому сейчас любой «Чехов», «Достоевский», «Платонов», «Зощенко», «Мандельштам» даже если и создадут шедевр, то на него никто не обратит внимания. Они не созвучны. Они мешают рыть очередной «Котлован» для заложения «новой жизни». Может быть, поэтому я так люблю Чехию (исключим Вацлавак!), что она традиционно, как ни одна из европейских стран, умеет в обиходной жизни хранить прошлое. Извини, выпил пива – пятница! Может быть, слишком красиво и смутно.

Сологуб очень много писал и очень по-разному. Могло попасться и ч-нибудь пошлое, особенно с современной точки зрения, с которой и весь символизм можно считать пошлостью. Но пошлость — не "доминанта" его творчества.

P.S. Ф.Сологуба можно назвать чудаком, но никак не пошляком. Чудаком, над которым по-доброму посмеивались и при этом уважали. --------- М.Цветаева, Разговор Есенина и Маяковского после смерти: "....А что на Рассее -- На матушке? -- То есть Где? -- В Эсэсэсере Что нового? -- Строят. Родители -- родят, Вредители -- точут, Издатели -- водят, Писатели -- строчут. Мост новый заложен, Да смыт половодьем. Все то же, Сережа! -- Все то же, Володя. А певчая стая? -- Народ, знаешь, тертый! Нам лавры сплетая, У нас как у мертвых Прут. Старую Росту Да завтрашним лаком. Да не обойдешься С одним Пастернаком. Хошь, руку приложим На ихнем безводье? Приложим, Сережа? -- Приложим, Володя! Еще тебе кланяется... -- А что добрый Наш Льсан Алексаныч? --Вон -- ангелом! -- Федор Кузьмич? -- На канале: По красные щеки Пошел. -- Гумилев Николай? -- На Востоке. (В кровавой рогоже, На полной подводе...) -- Все то же, Сережа. -- Все то же, Володя." М.б. ты спутал его с В.Соллогубом?

Arki Это ж откуда такие сведения? Ну, например, стихотвоение "Хари": "Человек, иль злобный бес, В душу, как в карман залез, Наплевал там и нагадил, Все напортил, все разладил, И, хихикая исчез... ...Хоть блевотину на блюде Поднесут с поклоном люди, Ешь — и зубы им не щерь." За что же так Федора-то Кузьмича?! Ну, да -- сын коновала и прачки. Ну, да -- болезненно любил роскошь. Но в творчестве искал, находил, и "изгонял" Беса. Сумерки. Осень. Мокрыми хлопьями Падает тающий снег. Бес продрог под своими отрепьями – В яме плохой ночлег. «Влез бы куда, чтобы люди не видели, Я бы уполз с зарей. Сами меня кругом изобидели И говорят, что злой Лежа в тепле-то не хитро быть добрыми, Нет, поживи вот так!» Зябко поводит тощими ребрами, Дует, пыхтя, в кулак. «Что уж жизнь! Так… одна околесица… Век у чужого жилья… Мне бы давно на суку повеситься, Да ведь бессмертен я!» Взвыли деревья, ветром ужалены, Взвыл придорожный лес! В яме, ничком, у пустой прогалины Плачет бессмертный Бес! Один из первых символистов, превозносимый Блоком, уважаемый Гумилевым и всем "Серебрянным Веком". И где же, в чем же в романе "Мелкий бес" содержится пошлость?!