Признание в любви

[Gulchataj 0]

ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ – ТЕБЕ, АНДЕРСЕН!

 

Да-да, тебе, милый, чудный сказочник, чуткий свидетель детских лет и мудрый собеседник зрелого возраста. Знаешь, как угораздило меня в тебя влюбиться? Случайно, как это всегда и бывает. По осени, просматривая зачитанные детские книжки на полке в своей комнате, я увидела двухтомник твоих сочинений и мне вдруг так захотелось вновь окунуться в мир своего детства и еще раз пройтись этим путем в своем воображением, да только вышло все совсем иначе. Это сейчас я понимаю, что имел ввиду Паустовский, когда говорил, что в каждой твоей «детской сказке заключена вторая, которую в полной мере могут понять только взрослые», а тогда я открыла первый том твоих сочинений в полной уверенности, что сейчас встречусь с давно знакомыми мне героями, которые уже ничего нового не смогут мне рассказать, но во власти которых оживить мои детские впечатления. Я читала одну твою сказку за другой и не находила в них ничего сказочного. С твоих страниц мне открывался мир живой, вдумчивой любви к ближнему и полнота красоты человеческой личности. Вот ведь как получилось - думала я найти в тебе удивительного сказочника, а нашла удивительного собеседника, под видом сказок, рассказывающего людям притчи о них самих.

 

Помню, меня до слез растрогала история твоего детства. Ты рос в бедности и, несмотря на свое пламенную любовь к театру, не имел возможности посещать спектакли. И вот тогда тебе в голову пришла чудная мысль заменить реальные представления на воображаемые. Ребенок с чутким сердцем, всемирно известный сказочник в будущем, ты подружился в то время с городским расклейщиком афиш Петером и начал ему помогать, а он за то дарил тебе по одной афише каждого нового спектакля. Ты же приносил афишу домой, забивался в угол и, прочитав название пьесы и имена действующих лиц, тут же выдумывал свою, захватывающую дух пьесу, под тем же названием, которое стояло на афише. И вот сегодня, дорогой сочинитель воображаемых спектаклей, весь мир празднует 200-летие со дня твоего рождения, а я улыбаюсь тебе всем сердцем и жму твою лапу, милый Андерсен! Жаль только, что разминулись мы с тобой во времени. Может придумаем что-нибудь, сообразим, как бы нам переиначить это недоразумение? О, тебе по силам решение и не таких сказочных задач! Придумай же что-нибудь, дорогой мой волшебник… А пока я буду жить светлыми образами и добрыми советами со страниц твоих сочинений, и перелистывая их, беседовать с тобой.

 

Судьбоносный эпизод твоего детства с воображаемыми спектаклями позже нашел отражение в твоем рассказе «Бронзовый кабан», повествующем о мальчике-сироте, всей душой откликавшимся на произведения искусства, однако лишенным возможности жить в соприкосновении с ними. Он по-своему нашел выход из этой непростой ситуации, а именно - задумал стать художником: «Вот бы рисовать, ко мне весь мир бы собрался». И в этом трогательном детском решении видна и твоя решимость творить добро из глубины великодушного сердца и щедрого таланта. Впечатления твоего детства посредством вымышленных тобою образов становятся теперь впечатлениеми многих поколений детей, с благодарной радостью открывающих для себя твою удивительную способностью одухотворять все, к чему прикасается волшебная кисть творческого воображения. Паустовский, вспоминая свои детские годы, признавался: «Мне просто повезло, когда в канун трудного и великого двадцатого века мне встретился милый чудак и поэт Андерсен и научил меня светлой вере в победу солнца над мраком и доброго человеческого сердца над злом. Тогда я уже знал пушкинские слова: «Да здравствует солнце, да скроется тьма!», - и был почему-то уверен, что Пушкин и Андерсен были закадычными друзьями и, встречаясь, хлопали, наверное, друг друга по плечу и смеялись».

 

Перелистывая пожелтевшие страницы первого тома твоих сочинений, я не могу не удивляться мастерству, с которым тебе удавалось в нескольких штрихах запечатлеть полноту красоты, в которую может вырасти человеческая душа. Одним из наглядных тому примеров является рассказ о ромашке, которую «ничуть не заботило, что она такой бедненький, простенький цветочек, которого никто не видит и не замечает в густой траве; нет, она была довольна всем, жадно тянулась к солнцу, любовалась им и слушала, как поет где-то высоко-высоко в небе жаворонок. Ромашка была так весела и счастлива, точно сегодня было воскресенье, а на самом-то деле был всего только понедельник; пока все дети смирно сидели на школьных скамейках и учились у своих наставников, наша ромашка тоже смирно сидела на своем стебельке и училась у ясного солнышка и у всей окружающей природы, училась познавать благость Божью». В нескольких словах ты обрисовал и идеал христианской мировосприятия, и каноны гуманистической психологии, проповедающие ценность каждой личности и радость каждого нового дня. А в рассказе «История года» ты с доброй улыбкой указал на присущую многим из нас суетность и желание уйти от ответственности за обстоятельства, в которые мы попадаем вследствие тех или иных наших поступков: «Мороз так и трещал, и к утру верхний слой снега настолько окреп, что воробьи прыгали по нему, не проваливаясь. Они перепархивали с сугроба на сугроб, скакали и по прочищенным тропинкам, но ни тут, ни там не попадалось ничего съедобного. Воробышки порядком иззябли.

- Пип! – говорили они между собою. – И это Новый год?! Да он хуже старого! Не стоило и менять! Нет, мы недовольны и не без причины!

- А люди-то люди-то, что шуму наделали, встречая Новый год! – сказал маленький нахохлившийся воробышек. И стреляли, и глиняные горшки о двери разбивали, ну, словом, себя не помнили от радости – и все оттого, что старому году пришел конец! Я было тоже обрадовался, думал, что вот теперь наступит тепло; не тут-то было! Мороз еще пуще прежнего! Люди, видно, сбились с толку и перепутали времена года!».

 

Как та девочка, которая жгла спички одну за другой, чтобы согреться от крохотных язычков пламени, я вызываю к жизни образы твоих персонажей. И вот передо мной возникает Кай, старательно выкладывающий из льдинок слово «вечность». За успешное выполнение этого задания Снежная королева обещала подарить ему «весь свет и пару новых коньков». Кай весь дрожит и хочет прочесть «Отче наш», «но в голове у него вертится одна таблица умножения». Один за другим проходят передо мной: девочка, наступившая на хлеб, чтобы не испачкать новых башмачков; старая ель, рассказывающая мышатам сказку про Клумпе-Думпе; Элиза, плетущая своим одиннадцати братьям-лебедям рубашки из крапивы, которые должны разрушить чары колдовства над ними; скверный мальчишка Амур, ранящий своими стрелами доверчивые людские сердца; кружащиеся в вальсе цветы крошки Иды и мчащийся на коне брат Оле-Лукойе, которого люди называют Смерть. В твоих сказах он «вовсе не такой страшный, каким рисуют его на картинках. Кафтан на нем весь вышит серебром», а «за плечами развевается черный бархатный плащ». Он скачет во весь опор и «сажает к себе на лошадь и старых, и малых. Одних он сажает перед собою, других позади; но сначала всегда спрашивает:

- Какие у тебя отметки за поведение?

- Хорошие! – отвечают все.

- Покажи-ка! – говорит он.

Приходится показывать; и вот тех, у кого отличные или хорошие отметки, он сажает впереди себя и рассказывает им чудную сказку, а тех, у кого посредственные и плохие – позади себя. И эти должны слушать страшную сказку. Они трясутся от страха, плачут и хотят спрыгнуть с лошади, да не могут – они сразу крепко прирастают к седлу». Хотелось бы, конечно, в свое время похвастаться дневником с положительными отметками за поведение. Как думаешь – удастся ли? По крайней мере буду старательно работать в этом направлении! А добрым проводником послужат мне слова, сказанные мудрой финкой в ответ на просьбу северного оленя наделить Герду небывалой силой – ведь иначе ей не вернуть Кая: «Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Неужто ты сам не видишь, как велика ее сила? Подумай, ведь ей служат и люди, и животные! Она босиком обошла полсвета! И эта сила скрыта в ее сердце».

 

Вот и подошел к концу первый том наших с тобой бесед, милый Андерсен. Значит, половина пути уже пройдена. Но с книжной полки на меня многообещающе поглядывает том второй и дразнит своей желтой, зазывающей окраской. А у меня – вот незадача - никак не хватает времени, чтобы ближе с тобой познакомиться, дорогой мой сказочник. Но когда-нибудь я отложу все свои неотложные дела, возьму билет до Копенгагена и уж там-то мы с тобой непременно повстречаемся! До доброго свидания, милый друг моего детства!

 

Гюльчатай (форумский персонаж, а значит тоже по-своему сказочный)

[Gulchataj 0]

Ау, народ? Где же возгласы критиков, способные разнести статью в пух и прах? Неужели единогласно одобрям-с?

[GDV 9975]

Ну это ж не статья в ГЕО. Тут стыдиться нечего.

[Gulchataj 0]

Что верно - то верно Но все равно было бы здорово услышать искренние отзывы. Редко находит настроение написать что-нибудь от души

[Arki 0]

А мой дядька Андерсен остался в детстве... и ему там хорошо и тепло, пусть там родной и будет. Зачем его теперь переиначивать на новый лад? Зачем тревожить классика современными неуютностями? Его мир не на наш мир. А приспосабливать его эстетику, по большей части сказочную, к прям скажем, не сказочным реалиям взрослой мужской жизни, это все равно гулять в кринолине с ридикюлем по вацлаваку. Хотя написано,Gulchataj, мило, искренне и с любовью к классику. И ничего, что я с тобой не согласился и бурчу тут по нос.

[Gulchataj 0]

О! Первый оппонент! Арки, я с тобой не согласна настолько, насколько только можно не согласиться. Но я тебя очень уважаю и ценю, поэтому - за плюрализм мнений А я вот в детстве Андерсена мало любила и совсем как-то не понимала... Так что - лучше поздно, чем никогда!

[DiLady 131]

QUOTE (Gulchataj @ Apr 1 2005, 12:39) А я вот в детстве Андерсена мало любила и совсем как-то не понимала... Так что - лучше поздно, чем никогда!

Вот и я в детстве больше любила "Волшебника Изумрудгого города" и иже с ним, чем сказки Андерсена. Не то чтобы я его не понимала, но за душу как-то не брало, меня больше приключенческо-авантюрные сюжеты занимали. Но потом, перечитывая эти сказки маленькой дочери, испытала чувства, описанные в статье. И мысли и само настроение статьи мне близки, созвучны моему теперяшнему отношению к произведениям Андерсена. Мне понравилось, написано именно "от души".

 

Единственное, я бы не "лапу" писателю пожимала. Но как у бывшего собаковода-любителя у меня ассоциации какие-то, может, не те

[Gulchataj 0]

Да у меня привычка такая - всем лапы пожимать Очень приятно, что статья понравилась, спасибо, DiLady!