[b]Конец агитатора[/b]

[Streljanyj 0]

Коммунистическая идейность – это сплав
знаний, убеждений и практического действия.
Л. И. Брежнев

 

Никто из сельчан не застал тот момент, когда в центре деревни, на ржавом щите с кривыми железными буквами КИНО, возник плакат. Он был написан твердой рукой киномеханика Мишки, раньше крутившего в клубе кино, а теперь подвизавшегося на ниве самогоноварения. На плакате красной гуашью было начертано: «Сегодня, в сельском клубе состоится политинформация на тему «Новая идеология. Взгляд в будущее». Докладчик – заместитель председателя колхоза по идеологии П.В.Трубкин. Начало в 17.30».

 

Колхозники начали подтягиваться к клубу часов с четырех. Мужики тихо дымили «Астрой», стоя на крыльце, а бабы щелкали семечки, оккупировав две скамейки, стоящие неподалеку. И мужики, и бабы думали на одну и ту же тему – на тему идеологии.

 

Одноглазый Митрич, не признающий сигарет, и оттого курящий самосад, затянувшись самокруткой, напоминающей своим видом водонапорную башню, произнес: «За польским часом диалогия простая была: поработал на пана – получил... Теперя не зна-а-аю». Еще раз затянувшись, он со свистом выдохнул, отчего крыльцо заволокло дымом. Умозаключение Митрича поддержал деревенский говновоз Лешка: «Дак то под поляками. А теперь, при капитализме, другое дело... Теперь главный на селе – дачник».

 

Одна из старушек, сидящих на скамейке, бесцеремонно встряла в разговор: «Это тока для тебя главные дачники – ты им навоз втихаря продаешь, а для нас главный – Лукашенка». «Это чего ж он для тебя главный, Васильевна?», – неподдельно возмутился Лешка. Васильевна заученно отреагировала: «Если б не он – давно б война началась». Слово «война» Лешку испугало не сильно, он хотел было рассказать Васильевне свою любимую историю о сытой жизни современных немецких крестьян, но тут двери клуба растворились, и на пороге возник Петр Викентьевич Трубкин. Он окинул взглядом собравшихся сельчан и командным голосом произнес: «Отставить разговоры! В колонну по одному, в затылок друг другу, в клуб ша-а-агом марш!» Колхозники молча, в колонну по одному, начали заходить в клуб. Про Трубкина они знали лишь то, что до назначения в их колхоз на должность заместителя председателя по идеологии, он работал начальником охраны Лельчицкого изолятора временного содержания.

 

Сельчане молча расселись в зале, стараясь не рассердить Трубкина, и принялись рассматривать сцену.

 

Сцена выглядела непривычно чистой и празднично украшенной. Посередине был установлен стол, покрытый зеленой скатертью, рядом со столом стояла свежевыкрашенная коричневой краской трибуна. Трибуну украшал герб, в народе прозываемый «капустой», нарисованный киномехаником Мишкой на куске старых обоев. Декорирование венчал кумачовый транспарант, вывешенный на заднике сцены. На нем белыми буквами было крупно написано: «Не все плохое в истории было связано с небезызвестным Адольфом Гитлером!». Чуть мельче ниже находилась подпись «А. Лукашенко».

 

Трубкин торжественно поднялся на сцену и занял место в центре стола. Он оглядел зал и громко произнес: «Товарищи колхозники! Вот мы и собрались с вами на нашу первую политинформацию. Сегодня я расскажу вам, в чем суть нашей новой идеологии. Вначале мы рассмотрим нынешнюю политическую ситуацию, а потом – пути борьбы с внутренними врагами». Митрич, не поняв вторую часть темы, переспросил у сидящего рядом полевода Эдика: «С глистами, что ли?». «С оппозицией, Митрич», – пояснил Эдик.

 

Из-за стола послышался командный голос Трубкина: «Разговорчики!» Зал затих, и Эдик с Митричем виновато опустили головы. Весь колхоз знал, что с Трубкиным шутить не стоит, потому что он воевал. Правда, никто не знал на какой войне.

 

Трубкин встал из-за стола и подошел к трибуне. Он громко прокашлялся и начал говорить: «Товарищи колхозники! Мы с вами пришли к этому светлому дню через тьму демократии и мрак свободного рынка. Но, несмотря на противодействие американских интервентов и сионистского масонства, мы выстояли и победили. Теперь мы, вместе с вами и представителями рабочего класса, можем, вздохнув полной грудью, ощутить все радости вернувшихся к нам православного атеизма и рыночного социализма». Трубкин пошарил рукой справа от себя, наткнулся на стакан, ухватил его, не глядя, и, шумно выдохнув, залпом осушил. Крякнув, он произнес: «Переходим ко второму вопросу».

 

Передовая доярка Марковна, не выдержав, вскрикнула: «Это как же, «ко второму вопросу»? А про политическую ситуацию? А про Лукашенку?». Митрич снова не расслышал и переспросил Эдика: «Про какую Укакошенку?» Эдик, которому давно хотелось уйти на свидание с акушеркой Светкой, раздраженно буркнул: «Еще не укокошили, дед, погоди трошки... скоро».

 

Трубкин молча крутил в руках листок бумаги. Он тупо осмотрел его со всех сторон и резюмировал: «По первому вопросу больше ничего...» Васильевна всплеснула руками и запричитала: «Да как же это «больше ничего»? А про президента нашего?.. Он хоть жив?" Митрич повернулся к Эдику и громко спросил: «Хто жид?» Марковна с Васильевной бросились в объятия друг друга и заголосили. Трубкин вытер вспотевшую шею листом бумаги, налил себе из графина и выпил его содержимое одним глотком.

 

Сторож машинного двора Толик, до этого тихо посапывающий в дальнем углу зала, вдруг вскочил и возмущенно прокричал: «Жид – не жид! Какая разница?! Давай второй вопрос!.. Времени ж нет! Блин!» Трубкин положил лист на трибуну и попытался говорить без него: «Президент жив...» Его снова громко перебил Митрич: «А вроде говорили – цыган». Эдик взял Митрича за шею и крикнул ему в ухо: «Жид или цыган, тебе какая, на хрен, разница?» Митрич незамедлительно ответил: «Хрен – не очень, а свекла в этом годе хоро-о-ошая».

 

Трубкин понял, что ситуация выходит из-под контроля. По его лбу стекали струи пота, а лицо покрылось красными пятнами. Трубкин налил себе из графина и залпом выпил. Оставшуюся в стакане влагу он вылил в ладонь и протер ей шею. Он решил в последний раз попытаться исправить ситуацию: «Переходим ко второму вопросу. Как разглядеть врага, и каким образом его уничтожить...» Сидящий в первом ряду Вовка-Терминатор, один из местных хулиганов, поковырялся мизинцем в ухе и громко спросил оратора: «Батяня, ты че куришь перед выступлением?»

 

Петр Викентьевич почувствовал, что усилия по продолжению политинформации абсолютно бесперспективны. Он взял в руку графин, поднес его горлышко к губам, зажмурился и выпил залпом до дна. Оторвав горлышко от губ, Трубкин окинул зал невидящим взором, крикнул «Смир-р-рна!», и упал за стол.

 

Сторож Толик поднялся на сцену, и склонился над Трубкиным. Поднявшись, он бросил в зал: «Готов агитатор!» Толик взял в руки графин и попытался засунуть нос в горлышко. Резко отдернув графин, он крикнул Эдику: «Ты че, не разбавлял?» Эдик отозвался: «А чего разбавлять-то? Прошлому до семидесяти градусов развел, так он нам полтора часа про масонов дурку гонял... А этот, вроде, на войне был..." Васильевна саркастически хрюкнула: «Ага, на англо-бурской... Айда по домам».

 

Марковна кряхтя подняла с кресла утомленное лекцией тело: «Пошли, Васильевна, коровы не доены, а мы тут все спектакли играем». Селяне потянулись из зала. Последними выходили Толик и Эдик. Прежде, чем разойтись в разные стороны, Толик взял Эдика за рукав и проникновенно сказал ему: «Знаешь, Эдуард, когда следующего агитатора пришлют, ты ему больше чистый спирт не наливай. Мы ведь не звери». «Хорошо, Анатолий, больше не буду», – ответил Эдик.

 

И они разошлись по домам, где каждого ждал горячий ужин и любящие жены и дети.

[doktor 0]

Автора! Автора! (с)

[Streljanyj 0]

QUOTE (doktor @ Nov 5 2003, 23:24) Автора! Автора! (с)
Говорите, что надо - я передам

[ajdar 1]

Сам сочинил?

[Streljanyj 0]

Кто - Streljanyj? Нет, этот сочинять не умеет; он тут большей частью по другим вопросам

[ajdar 1]

Да ладно тебе прибедняться:-)
Вижу, что сам - название темы пытался даже болдом выделить;-)))
И что такое НКС?

[Streljanyj 0]

Да, это моих рук дело. Имею ввиду избыточные тэги в заголовке. Забыл как надо, давно уже темы не открывал.
Я ж и говорю - куда мне до вас, графоманов и прочих поэтов.

[ajdar 1]

Ну а НКС?

[Streljanyj 0]

QUOTE (ajdar @ Nov 6 2003, 00:24) И что такое НКС?
НКС - это такая белорусско-диссидентская штучка. В приличном обществе о подобной "чернухе" даже упоминать неудобно
Но написана миниатюра была в рамках этого некоммерческого медиа-проекта, специально для публикации на http://www.charter97.org. Цопуригхт nnnnn, а кто это такой/ие - сказать не могу, уж пардонь. Не для того люди псевдонимом пользуются, чтобы его так вот просто раскрыть.

 

Если интересно, глянь здесь - есть вещи того же автора, есть других. Любопытно было бы узнать мнение, но многие вещи довольно специфические, небелорусы адекватно не поймут. Сугубо ИМХО.

[Jin 0]

Imho пресонаж Васильевна чересчур образована для доярки.
Англо-бурская война это вам не фунт изюму.
Я что-то даже и не припомню, что бы она в народно-цитируемых произведениях упоминалась...

[doktor 0]

QUOTE (Streljanyj @ Nov 6 2003, 01:48) многие вещи довольно специфические, небелорусы не поймут. Сугубо ИМХО.
Скорее не поймут не СССРовцы

[Streljanyj 0]

QUOTE (Jin @ Nov 6 2003, 01:00) Imho пресонаж  Васильевна чересчур образована для доярки.

Не фунт, факт. Эрудированная такая доярка. Может, даже с высшим образованием, заочным. Или просто любит книжки читать(советский народ - самый читающий народ в мире!) Особенно сильная штука в сочетании с наивностью и простодушием.

[ajdar 1]

QUOTE (Jin @ Nov 6 2003, 02:00) Англо-бурская война это вам не фунт изюму.
Я что-то даже и не припомню, что бы она в народно-цитируемых произведениях упоминалась...
"Капитан Сорви-голова"
Хотя народом не цитируется, это правда.

[Streljanyj 0]

QUOTE (doktor @ Nov 6 2003, 01:00) Скорее не поймут не СССРовцы
Доктор, я имел ввиду не эту миниатюру, а как раз-таки другие вещи.

[ajdar 1]

QUOTE (Streljanyj @ Nov 6 2003, 02:05) я имел ввиду не эту миниатюру, а как раз-таки другие вещи.
Все ясно. Тут тусуются белорусы. Остальные пролетают, как фанэра над Парижью:-)
Ладно, ребята, патриа о муэрте! Но пасаран!!!