Курильщикам

[Archer 1636]

Кхм.. про курево

 

И дым Отечества и ароматы децтва

[kuska 0]

Ссылочки показывают только главную страницу форума.

[Archer 1636]

QUOTE (kuska @ Feb 8 2006, 13:36) Ссылочки показывают только главную страницу форума.

Все правильно они показывают, пинайте браузер/прокси/etc.

[Archer 1636]

Ага. Оно только для зарегистрированных правильно показывает. Прошу пардону.

 

Ща сюда текст кину.

 

Кхм...про курево... (с) 

stoler автор темы ***  | 31.01.2006 10:43:09 

 

Фрагмент книги Вэнса Бурджейли "Человек, который знал Кеннеди" (Перевод с английского Е. Калашниковой и М. Лорне. Прогресс 1972г. The Man Who Knew Kennedy

by: Vance Nye Bourjaily).

Ниже приведенная цитата стала возможна благодаря помощи и при непосредственном участии Бразильского журналиста.

 

.........

За те пять недель, что прошли между моей поездкой к Дэйву и нашей следующей встречей на Сент-Томасе, я, между прочим, бросил курить.

Я думал, что это будет трудно и. если удастся, я буду очень доволен собой. Это оказалось легко, и почувствовал я, как ни странно, острое сожаление. Стало ясно, что сигареты были для меня не привычкой, и не потребностью, и не допингом; они были романтикой.

Мне было жаль не вкуса, не ощущения, а физической связи со множеством воспоминаний. Одним из самых давних было, как мы с Дэйвом сидим на причале на берегу Миссисипи и с важным видом курим сигареты. Мы добрались на попутных машинах в Ганнибал, потому что Дэйв решил, что до своего отъезда из Миссури в Восточные штаты должен побывать на родине Марка Твена. Кажется, мы обнаружили там кафе- а впрочем, это я, возможно, помню по другим посещениям. Так или иначе, считается, что дом. где оно расположено, описан Твеном как дом судьи Тэчера, где жила подружка Тома, Бекки. Тут же. через улицу, стоит другой дом, попроще, тоже деревянный и выкрашенный в белую краску- тот, как утверждают, принадлежал Сойерам. Лачуга Гека Финна, ютившаяся где-то подальше, на реке, в числе памятных мест не фигурирует.

Любопытно, что Марк Твен поселил Тэчеров в том доме, где он сам провел детство, а судьей был его отец. (Дэйв сказал: "Я не понимаю, почему Марк Твен не захотел сделать семью Тома такой же почтенной, как была его собственная?" В то время было всего два писателя, о которых мы говорили без стеснения,- Марк Твен и Эрнест Хэмингуэй. Читали мы и других, но только об этих двоих позволяли себе рассуждать, не скрывая, что интересуемся литературой. О них и еще. пожалуй, о Дэшиеле Хаммете).

Если не считать впечатления от этих двух ганнибальских домов, лучше всего мне запомнились сигареты. Они были в коричневой пачке и назывались "Вингс". Мы купили их заодно с буханкой хлеба, баночкой орехового масла и парой яблок. Мы только что закусили тут же, на причале, и я помню, что Дэйв, открывая пачку, показал мне, как достать первую сигарету, не повредив обертки. "Вингс" были одним из новшеств, вызванных кризисом,- сигарета за десять центов, когда ранее известные марки стоили пятнадцать.

- Одобряю вашу большую реку, мистер Джеймс,- сказал Дэйв.- Пожалуй, суну ее в карман и увезу с собой, пусть протекает через Вашингтон.

- Вашему другу мистеру Иккесу это понравится,- сказал я. Отец Дэйва получил новое назначение, на этот раз в министерство внутренних дел.- Не могли бы вы с ним устроить так, чтобы любоваться ею здесь, на месте?

- К сожалению, нет,- сказал Дэйв. Его отец уже уехал из Сент-Луиса. Дэйв с матерью должны были последовать за ним, как только кончится учебный год в школе. Через десять дней.

- На будущий уикенд,- сказал я,- имеется еще одна речка- Каррент. Мы можем поехать на "Пупсе", а там я возьму напрокат лодку, а "Пупса" кто-нибудь отгонит домой, а мы переночуем где-нибудь на берегу...

- Прекрасно, сэр,- сказал Дэйв.- Так и сделаем.- А потом:- Не знаю, Барни. Мама, скорей всего, скажет, что я ей нужен.

- Если скажет, я приду к вам помогать укладываться.

В таком вот настроении мы закурили и сидели молча, для утешения глядя сквозь сигаретный дым на широкую реку.

Какая-то часть этого чувства непрерывности времени- вот от чего я отказывался, бросая курить, а не от скверного желтого вкуса во рту и не от ощущения в горле противнее того, которое предвещает чихание.

Таким образом, физически мне, чтобы бросить курить, требовалась только побудительная причина, а их у меня было три: Брэд, Губер, Мэри Блисс. Двое младших с чисто детсткой серьезностью слушали, как Брэд, когда приезжал домой на рождество, толковал о поражениях сердца, эмфиземе и раке, и укризненно поглядывали на мою сигарету. Они, конечно, были правы, да я и вообще всегда помнил о том, какой пример подаю детям. Я надеюсь, что кое в чем они сочтут меня достойным подражания, и стараюсь довольствоваться теми пороками, каким могу предаваться, когда дети лягут спать.

Не то чтобы я бросил курить разом, как отрезал, но я нашел способ облегчить этот процесс- на шесть недель заменил сигареты трбкой.

-Папа, тебе нравится курить трубку?- спросила Мэри Блисс, когда из этих шести недель прошло пять.

- От нее сухо во рту и дышать невмоготу,- сказал я.- А в горле свербит, голова трещит, и желудок чувствует себя неважно.

- Так ты брось, а то спустится в ноги,- сказал Губер.

- Папочкины ноги станут как миноги,- пропела Мэри Блисс.

Возразить было нечего. Знакомые курильщики объясняли мне, что не надо затягиваться, но отучиться курить было не труднее, чем научиться курить по-новому. Я раздарил свои трубки рабочим на заводе, а сам стал жевать резинку, что мне тоже достаточно быстро опротивело.

Мне снились сигареты, тоненькие, белые, немыслимо благоуханные. И кто-то говорил, что никакого греха тут нет. Или я просто знал это; а может быть, вопрос о грехе вообще не возникал. Вполне нормальное, разумное желание, почему бы не удовлетворить его? И я закуривал. Сны о сигаретах были как сны о женщинах, такие же простые. Такие же реальные. И так же волновали, и просыпаться от них бывало так же обидно.

Если курить- значит совершать преступление против самого себя, то преступно- пусть в меньшей степени- и гасить воспоминания. Для чего, как не для того, чтобы выкурить сигарету, введены десятиминутные перерывы на занятиях по боевой подготовке?

Куришь по очереди с девушкой. "Вместо поцелуя",- говорит она, возвращая тебе сигарету.

Сидишь за рулем, она закуривает две и одну передает тебе.

Идешь на посадку и одновременно чувствуешь землю под ногами и щекотание дыма в горле. Закуриваешь в фойе кино, после сеанса.

Роберт Тэйлор. Был такой год, когда на экранах сразу появились три новые, молодые звезды- Роберт Тэйлор, Тайрон Пауэр и Дон Амече (кажется). Так вот, Роберт Тейлор. Какой же это был фильм? Он лежит одетый на кровати в маленькой комнате. Помнится, он кем-то отвергнут. Он гасит свет и закуривает сигарету. Мы видим его в профиль, силуэтом на фоне окна, он пускает дым, что-то обдумывает. Сигарета здесь не только отрада; она помогает осмыслить жизнь.

Нет, я не мог бы возненавидеть сигареты. Я их любил, черт возьми. Слишком часто они были для меня желанным обществом,- скажем, когда бродишь один в лесу, с фотоаппаратом. Ждешь. Сигарета- это было занятие, что-то приятное, придавашее ценность минутам ожидания.

"Покурю, что ли".

Иногда это был способ растянуть время, на что бы оно ни требовалось. Джон Гарфилд. Вот актер, который умел курить сигарету так, что вы чувствовали, будто это вы ее курите. А некоторые актеры сигаретой злоупотребляли, давали ей свисать с губы, делали ее знаком своей грубости. В фильме сигарета должна означать нежность, раздумье, передышку. Утешение.

Сигарета в длинном мундштуке, торчащем вверх,- это был оптимизм Франклина Рузвельта.

Сигарета, дымок которой вот-вот подскажет правильное решение,- это была человечность Эда Мэрроу.

Был кто-то... но это уже как в тумане- Хэйвуд Браун? Александр Вулкот? Роберт Бенчли?- кто-то, кому сигарета определенно помогала писать книги.

Да, я любил грех, от которого отрекся, но зато многих грешников ненавидел всей душой: романтизировать курение было вредно, однако невинно; внедрять его, когда вред уже стал очевидным,- на мой взгляд, худший из всех пороков Мэдисон-авеню. Это значит не просто продавать человеку то, что ему не нужно и чего он не должен хотеть, а то, что его отравляет, веде к мучительной смерти... Стоп, Барни. Теперь ты, чего доброго, бросишь пить виски?

Ладно, ладно. Но лет через сто, если только мир доживет до этого времени, о нас будут говорить, потягивая коктейль: "Можете себе представить, что еще в прошлом веке люди находили удовольствие в так называемом курении? Ведь оно загрязняло им легкие, ослябляло сердце. И они это знали. Наверно, считали себя просвещенными, а сами вкладывали миллиарды долларов в предприятия по производству медленной смерти, и все с благословения какой-то Мэдисон-авеню, слышали про такое место? Зубы у них делались желтые, изо рта дурно пахло, и обширные районы в стране были заняты под культуру этого заелья, когда могли бы производить что-нибудь нужное, и даже президенты курили, и супруги президентов..."

Вероятно, наше курение, как и другие простые вещи, останется для потомков загадкой. Неужели в ту пору, когда все денди нюхали табак, это было удовольствием и считалось хорошим тоном? Нам это непонятно. Вот и им будет непонятно. Что в наш короткий бурный век осужденный просил перед расстрелом не завязывать ему глаза, а дать выкурить сигарету. Что сигарету закуривали для раненого товарища и совали ему в рот, а он пускал дым и улыбался. Предлагали ночью сигарету незнакомой женщине, и глаза ее вспыхивали при огоньке спички...

Я бросил курить, но еще долго после этого, напившись до чертиков, норовил не ущипнуть кого-то за мягкое место, а стянуть сигарету и, закуривая, чувствовал себя ужасно развратным и смелым.

...

 

 

И дым Отечества и ароматы децтва 

Александр Чорголашвили автор темы *******  | 05.02.2006 23:52:27  | Откуда: Москва

 

Курить, безусловно, не полезно. Будешь курить, говорила мне нянька баба Женя в семилетнем возрасте, не вырастешь большим. При этом смолила она по пачке папирос Волна в день, начав курить в шестнадцать лет. Пережила она с папироской и ВОСР и коллективизацию и сталинские репрессии, Великую Отечественную и годы застоя и скончалась в одночасье, не болея и не мучаясь, к счастью на заре перестройки чуть-чуть не дожив до девяноста лет. Естественно первым, что задымилось в детских ручонках была папироска. И понеслось.

. Стюардесса и Родопи, Ява явская и Столичные, Портагас и Лигерос. Олимпиада 80 принесла в столицу не только атлетов из разных стран, но и разноцветие заморских сигарет, чухонского правда производства. Marlboro и Salem, Camel и Winston, Pall-Mall и Newport. Красота упаковки, волшебство заграничных названий, словно хриплый голос Севы Новгородцева из спидолы а главное аромат. Тот незабываемый аромат, аромат роскошной и неизвестной жизни в холлах гостиниц Космос и Интурист, Шереметьево-2 серьёзно поколе**л веру подростка в светлое социалистическое будущее. Вот не помню уж, когда появилось советское лицензионное Мальборо, но помню, что стоило оно 1 руб., а потом 1.50 руб. и было весьма приличного качества. Если учитывать, что пачки хватало на неделю, а то и больше, то вовсе и не так дорого получалось. И в любом ларьке почти. А потом, пришла перестройка, и всё пропало. Остались лишь талоны на водку и табак, которые плохо курились однако. А потом всё появилось вновь. Только вот тоже ли? Куда делся тот незабываемый аромат? Вроде любые сигареты на прилавках, а запах не тот. Почему, когда сегодня путешествуешь по миру, то в холлах отелей аромат детских воспоминаний всплывает вновь? И почему, всего несколько лет назад пачка, столь модного нынче Парламента на Арбате стоила 30 руб., а такая же вроде с виду пачка Парламента, но с маленькой переводной марочкой снизу, на рынке у Киевского вокзала стоила 150 руб.? Где он скрывается это аромат детства и почему? Нет, конечно, как юноша начитанный, я подозревал, что многое делается в Одессе на Малой Арнаутской, но ведь улица-то маленькая, а страна-то какая! На всех всё равно не сделать.

Так и мучали меня эти вопросы много лет, пока милая рекламо-акционная девочка в короткой юбчонке на заправке ВР не объяснила мне, что оказывается у того же Philip Morris USA, что в Ричмонде существует три типа мешки (то есть смеси табака различных сортов) которые используются для изготовления сигарет

- на внутреннем рынке США

- на рынке duty-free и лицензионного производства

- на рынке третьих стран

Вот как оказывается! Но, судя по качеству сигарет, которые продаются нынче в Москве, у меня зародилось подозрение, что мы даже не третья страна, а четвёртая или пятая. И дым Отечества, хоть и на западный манер по-прежнему отвратителен. Ещё раз. Конечно, курить не полезно. Но курить дерьмо не полезно вдвойне. Похоже бросать надо. Только вот что бросать!

И вот тут, мне по случаю привозят вот такие сигареты.

http://i25.photobucket.com/albums/c79/alex...marlboro-27.jpg

Господи! Утраченные ароматы детства вернулись! Картинки из прошлого всплыли с необыкновенной чёткостью. Даже вот написать захотелось. Наверное, я обкурился просто. Может, это уже старческое но, на мой взгляд – это лучшие сигареты из всех, что я курил где-либо и когда-либо. Расчувствовавшись, я даже позвонил по телефону, который указан на пачке To Contact Us 1-800-627-5200 и спросил: «Доколе это будет продолжаться! Почему в такой великой стране как Россия мы должны курить дерьмо, упакованное в пачки с надписью Мальборо, а не нормальные сигареты?! А?! Ответьте сукины дети?!!!» Но, толи мой английский подкачал, толи они не разу не курили русское Мальборо, но ответа я так и не получил. Может вы знаете ответ?

[StYlus. 1]

И это нормально. Потому что в каждой стране исторически сложились свои вкусовые преимущества. Не знаю, из чего тот же Филипп Моррис делает в США свои сигареты для разных рынков (и что мешают в их марки, выпускаемые по лицензии), но на своих собственных заводах в разных странах они производят совсем разные вкусы. Американские — да, совсем другие. Но меня в своё время поразила разница между, скажем, Марлборо (да и другими известными в мире марками) в Чехии и в Польше — да польские же курить просто невозможно, горлодёр такой. А потом где-то прочитал, что так и задумано: для Польши (в Польше) готовят намного более резкие смеси, потому что в большинстве именно «так нравится местным», для которых это и делают.