актриса Малкина

[prazskij poet 0]

У каждого из нас, оказавшихся в Праге, был или будет, или повторится звездный час. Подобный такому: входишь в кафе «Славию» на набережной Сметаны, а публика тебе аплодирует. Кофе с круассаном и признанием чешского зрителя – это ли не момент истины?

Момент случился с Лилиан Малкиной, - «Пражской Раневской», как назвал ее режиссер Сергей Капко в своем фильме, премьера которого прошла в московском Доме Кино в апреле этого года.

Актриса живет в Воковицах, по пути в аэропорт. Очень удобно: она много путешествует и встречает. Дай Бог нам всем в 70-летнем возрасте юбиляра не сходить с дороги – как и всю жизнь, полную приключений и радостей, огорчений и забот.

 

 

ВСТРЕЧА НА ВЫСОКОМ УРОВНЕ

И тогда я бросилась в ледяное море и закричала:

- Георг Карлович! С Вами хочет познакомиться Фаина Раневская!

И – что вы думаете? – привела его к Фаине Георгиевне. Был замечательный вечер, я молчала, боясь проронить словечко. Потом Раневская сказала: «Деточка, вы сидели, как тургеневская девушка.

 

ЗАТО ОТ ДУШИ

Гораздо хуже мата - слова паразиты: «значит», «как говорится», «круто»… От меня вы таких слов не услышите. Мои междометия взбадривают, а не забалтывают. Если бы мои матерки были злыми, им бы не смеялись, и чехи бы не повторяли за мной подслушанное на репетициях. Если учесть, что основная часть сил творческого коллектива в нормальном театре уходит на интриги и сплетни, мой небольшой порок не так уж страшен.

 

МУЛЯ, НЕ НЕРВИРУЙ МЕНЯ!

Меня очень легко «завести». Характер мне выпал - не сахар. Как и Раневской. Я сама с собой мучаюсь. Вы не поверите, но по-прежнему до самого первого шага на сцену у меня дикая ломка и волнение: получится ли хорошо? Гримируюсь перед спектаклем, и задаю себе в тысячный раз мучительный вопрос: «Что я делаю?.. Зачем?.. Нужно это кому-то?»

Когда очень не хочется играть – а это случается в последнее время все чаще и чаще, я говорю себе: «В последнем ряду сидит Фаина Георгиевна». И тогда уже спокойно играю, как умею, и как Бог пошлет…

Помню, я как-то ее спросила:

- А вы не собираетесь на пенсию?

- Деточка, что же мне делать на пенсии? Делать кошкам на крыше аборты?

 

ОЙ, ХОРОШО ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ!

Когда-то для меня «жить» было: играть, играть, и играть. Сейчас «жить» для меня значит ездить, видеть мир, встречаться с друзьями. А пить и курить - меньше. Жду театральных каникул как школьница. И весь июль-август езжу, как с цепи сорвавшись. Теперь-то я понимаю, что здоровье – важнее славы. Если его нет, то нет ничего. Как говорят грузины: главное – здоровье, остальное все купим.

Каждый год я навещаю друзей в Броумове на польской границе, езжу в Либерец, Оломоуц, любимый мой Пардубице, обязательно в Тршебонь. Очень люблю Остраву. В этом городе живут поляки и словаки, греки и русские… и кажется мне, люди - радушнее. Остравское телевидение отвечает мне взаимностью.

Вот так Чехия стала для меня туристическим стартом, после которого я открыла для себя Италию и пожалела, что не родилась итальянкой. Из меня вышла бы отличная итальянка! Только в последнее время меня все меньше интересует история и архитектура, а все больше нравится сидеть часами в кафе под Пизанской башней. И наблюдать, как разговаривают, смеются и переживают, словом, - живут люди.

 

ЧТО НАША ЖИЗНЬ? – ИГРА И АВТОБУС

Много лет назад когда мы много ездили по выездным спектаклям, молодые актеры сидели на последних креслах в конце автобуса, старики – впереди, а артисты среднего возраста – в середине. Когда мы возвращались со спектакля, молодежь пела, орала, пила, и старшие всегда поворачивались и говорили: «Тихо! Мы устали. Перестаньте орать!» И так продолжалось двадцать лет. Только я незаметно переместилась в середину автобуса. А совсем недавно, когда мы возвращались со спектакля по Чехии, мне предложили: «Пани Малкина, садитесь впереди». И пока я, закрыв глаза, слушаю, как веселятся задние ряды, и не призываю к тишине и покою, - я живу, существую и работаю.

 

МАЛО КУРАЖА

Я часто встречаю знакомые лица – в магазинах и ларьках Праги. Я тоже прошла через этот этап иммиграции. И честно говоря, запах и качество еды из рук моих бывших соотечественников меня не вдохновляет. Мне самой пришлось работать уборщицей. Это было своего рода актерство. Причем я делала это больше для того, чтобы что-то доказать своим друзьям в Ленинграде. Они всё время плакались, что у них маленькие зарплаты, а сами при этом сидели дома и «ждали ролей». И когда после двух месяцев со шваброй я доложила шефу фирмы, что «завязываю» с мытьем полов, поскольку получила роль в кино, а также приступаю к репетициям в театре, - он мне не поверил. Думал, что я по-прежнему играю.

Так вот: когда я выхожу на Вацлавак и слышу запах этого горелого масла, не верю я этим сосискам! Моя героиня княжна Волконская из спектакля «Фердиш Пишторэ» (театр на Фидловачке), эмигрировав в Чехию, стала артисткой кабаре. Но не потеряла куража.

Жалею только о том, что мне так и не довелось сыграть Мамашу Кураж. Но я еще делаю планы на российскую сцену. Потому что на чешском языке мне такую роль уже памяти не хватит выучить.

 

К ТЕТКЕ, В ГЛУШЬ, В САРАТОВ!

Устаю от старости. Что это такое? Долго - рассказывать, каких врачей я посещаю. Короче – так: чем лучше принимают спектакль зрители, тем больше хлопают. Чем больше хлопают, тем больше актеры раскланиваются. И в последние несколько лет на поклонах очень болит спина.

Еще устаю от выездных спектаклей. Я когда уезжала в Чехию, думала, - всё, кончились мои мытарства. Однажды Лев Милиндер (отец и дед Андрея и Ивана Ургант), мой партнер по эстраде, подсчитал, что у нас с ним было 5500 выездов за 25 лет. Тогда-то я как птичка летала за гонорар в 8 рублей. А теперь если у меня с понедельника - плохое настроение, это значит, что в субботу – выездной.

Но нужно зарабатывать на жизнь. Так было всегда: студенческая стипендия - 28 рублей, да родители посылали 30. Приходилось вести кружки. Вышла замуж, думала, наконец-то брошу самодеятельность. Ничего подобного! Денег по-прежнему не хватало. Десять лет я вела кружок самодеятельности на ткацкой фабрике, в школе одной был интересный коллектив, на мебельной фабрике талантливые ребята. В Москве в текстильном институте… Но в основном это было несчастье ради заработка. Поэтому когда мне предлагают в Праге вести мастер-классы или поставить со студентами спектакль, я с наслаждением отказываюсь. Уж не обессудьте…

 

С ЧЕШСКИМ АКЦЕНТОМ

Когда я приехала в Калифорнию, по российскому ТВ как раз показали телесериал «По имени Барон», где я играла. И я только что получила приз в России за эту роль второго плана. Мне стали устраивать представления. А я представьте, не готова! Мой единственный сольный спектакль («Лилиан Малкина – кругленькая, веселая и… ») – на чешском языке. Что оставалось делать? Я начала переводить с чешского на русский на ходу. Это было смешно, когда я играла на зубах и спичечном коробке, приговаривая:

- Этому научил меня папа Моня – человек ростом в 2 метра 3 см. Если бы он узнал, что в 60 лет я выхожу на явище (сцену) и проделывать эти штучки на сцене, да еще за деньги, - он бы переворачивался в гробу! И громко хохотал.

 

А ХУДРУК БЫЛ ОДНОКУРСНИКОМ

Однажды в театре «Эксперимент» меня вызвали директор и худрук на плановую проработку: склоняли на предмет моего сквернословия. Что дескать, самая старая в театре, а веду себя как подросток-хулиганка. Я стою-слушаю, а внизу меня ждет вся труппа, чтоб ехать в ресторан отмечать конец сезона.

Я терпела минут 40 и наконец спросила:

- Можно мне уйти?

- Можно.

Я дошла до двери и вдруг резко повернулась:

- А вы… и вот вы… – идите к такой-то матери!

Был дикий хохот, и от меня отстали. Больше не прорабатывали.