Жизнь, в которой есть Бах, благословенна

[Gulchataj 0]

Еще месяц назад это имя было мне совершенно незнакомо. Коротенькая статья о незаслуженно забытой великой пианистке XX века в одной из местных газет всколыхнула интерес к ней, а последующий поток информации обрушился как шквал. Желание поделиться радостью от заочного знакомства с незаурядным, редким человеком возникло сразу же. Вот, пожалуй, самая интересная статья о ней из тех, что пришлось прочесть за последние недели.

 

Две недели назад в самом центре России - в новосибирском Академгородке - я стоял перед занесенной снегом до высоты ограды могилой и вчитывался в выгравированную на белом камне верхнюю часть надписи: «Рождена во Франции в 1899 году…» Дальше снег. Камень с надписью – белый парус в море снега. Родилась во Франции. Похоронена в России. В центре, в сердце России… Как ни считай, между рождением в 1899 году и моим удивлением в декабре 2000 года вместились оба века: и закончившийся в прошлом году по человеческому календарю, и завершающийся в эти дни по календарю научному.

 

...Осень 1989 года. Кажется, очень давно. Университетский город Чапел-Хилл, штат Северная Каролина. Студенческое кафе. Рассказчица историй Луиз Кесселл с сольной программой на маленькой сцене. В зале студенты, профессора, просто посетители. Кофе, пиво, вино, сигаретный дым. Многие лица повернуты к сцене. Слушают проникновенный голос Луиз. Луиз умеет замолкать надолго, удерживая зал жестом или просто улыбкой. Это не абсолютная тишина. Это тишина над шумом нормально живущего своими официантами, заказами и сменой блюд кафе. Именно в такой тишине Луиз объявила о выступлении рассказчика историй из России. Это было полной неожиданностью. Нет, я, конечно, знал, что Луиз представит меня и мы со сцены поговорим немного о России. Но чтобы рассказывать истории… Тем более на фоне Луиз. Тем более на английском… Я не был готов. Но раздались аплодисменты. Пришлось выйти на свет. Луиз понимающе подставила стул. Сел. Машинально, не думая об этикете, вытер вспотевшие руки о джинсы. История? Что рассказывать? Вспомнил дом. Детство. И ту потрясающей красоты женщину, которая вошла в дом раз и навсегда, расширив нашу семью до пределов Вселенной. Стал рассказывать, как водится, додумывая то, чего не знал, не помнил или как-то не так понял. Рассказ ведь!

 

Так и начал:

Дорогие друзья!

Я много путешествовал по вашей стране, встречался со многими людьми, и повсюду меня окружали искренняя заинтересованность, дружба и любовь. Но, несмотря на это, всегда где-то в глубине ваших глаз я видел вопрос, который вы почти всегда оставляете епроизнесенным. А звучал бы он примерно так. Конечно, вы, русские, – замечательные люди. Конечно, Россия – замечательная страна. Но все-таки есть что-то странное в нации, которая еще в совсем недавнем прошлом позволяла упекать в лагеря миллионы неповинных людей, убивать тысячи за убеждения… Да, вы правы. Так было. Но само по себе это еще не говорит о том, какие мы. Я расскажу историю про то, что, каким бы ни было прошлое, оно не отменяет ни настоящего, ни будущего.

 

Эта история о силе духа началась во Франции, в Париже, в 1899 году. В тот год в богатом доме, в знатной семье родилась девочка, у которой очень рано проявились музыкальные способности. Уже в семь лет она давала фортепьянные концерты на лучших сценах Европы. Воспитание и образование позволили ей перерасти из вундеркинда в большую пианистку. Ей было чуть больше двадцати, когда она полюбила и вышла замуж. Но в семейной жизни что-то не сложилось... И однажды на одном из приемов она повстречала красивого человека лет на десять старше себя. Встреча с ним изменила ее жизнь. Они поженились. Он был советским дипломатом в Париже. Вскоре после свадьбы пришло известие, что его отзывают домой, в Москву. Был 1936 год. Он, наверное, знал, чем грозит этот отзыв, и отговаривал как мог свою замечательную жену, пианистку со всемирной известностью, следовать за ним. Но, возможно, именно поэтому она, в свою очередь, настаивала на совместном возвращении в Москву, надеясь защитить любимого человека своим всемирно признанным именем. Москва показалась ей удивительно красивым городом, полным счастья и любви к искусству. Это были несколько лучших месяцев ее жизни. Но в один день все кончилось. В тридцать седьмом их арестовали как иностранных шпионов. Он не выдержал в застенках и года. Мысль, что по его вине все это приходится переживать любимой, утонченной женщине, свела его в могилу за несколько месяцев. Она же, не зная русского языка, не умея делать многих самых простых вещей, выдержала почти двадцать лет лагерей. Ей помогали русские женщины. Забыв о своей участи, они делали все, чтобы спасти от гибели эту странную француженку, вся вина которой была в том, что она полюбила русского человека. То помещали ее в лазарет, то устраивали в самодеятельный театр. Но все равно она семь лет чистила рыбу на консервном заводе на Сахалине, пять лет валила лес в Сибири. Представьте руки пианистки. Но в каких бы лагерях она ни оказывалась, повсюду рисовала вдоль края стола клавиатуру и до боли в суставах играла по памяти любимые произведения. По лагерям шел слух о какой-то пианистке – немке, или американке, или француженке, которая давала концерты по ночам прямо в бараке. В окружении солагерниц при свете свечи она спрашивала, что исполнить. Чайковский. И она играла Первый концерт Чайковского для фортепьяно с оркестром. Рахманинов. И она играла Второй концерт Рахманинова. Бетховен. И в полной тишине она исполняла сонаты…

 

Ее выпустили зимой с 53-го на 54-й год, после смерти Сталина. Выпустили, как и всех, в ватнике, почти без денег, недалеко от одного из сибирских городов. Добралась до города пешком к вечеру и в доме на окраине услышала звуки пианино. Это была музыкальная школа. Она вошла почти бесшумно и, напугав своим видом учительницу музыки и ученицу, попросила разрешения поиграть. Инструмент был дешевый, плохо настроенный, но музыка была настоящая. Она играла всю ночь. А потом осталась в городе, организовала филармонию и была ее единственной солисткой.

 

Много лет спустя в город по своим делам заехал корреспондент столичной газеты. Он должен был улететь вечером, но погода оказалась нелетной, и пришлось задержаться еще на одну ночь. Он вышел пройтись и на одном из углов увидел рукописное объявление: «Солистка городской филармонии Вера Августовна Лотар-Шевченко исполняет 32 сонаты Людвига ван Бетховена». Филармония в этом забытом Богом городке?!! И откуда такое претенциозное имя – Лотар-Шевченко? Да и слыханное ли дело исполнять все 32 бетховенские сонаты за один вечер? Это сколько же часов будет идти концерт? Журналист решил пойти и посмотреть, что это такое. В простом клубном помещении с лавками вместо стульев людей было не много. На сколоченной из грубых досок сцене стоял черный рояль, на вид очень старый и разбитый. В зале было едва тепло, так что никто пальто не снимал. Журналист сел где-то с краю, чтобы уйти пораньше, раскрыл газету и стал ждать начала представления. Когда зал затих, он поднял глаза – и был поражен. На сцену вышла немолодая, но еще очень красивая женщина в длинном платье и с прической каре – такой, какая могла быть только у настоящей француженки. Она вышла и объявила с сильным акцентом, что сегодня будет исполнять 32 сонаты Бетховена. Подошла к роялю и взяла первый аккорд. В этот момент исчезло все: и холодный зал, и лавки, и ирония. Осталась только музыка. Музыка, которую он знал сердцем, но никогда раньше не слышал. Это был другой Бетховен. Это был настоящий Бетховен. Она переходила от одной сонаты к другой. Постепенно зал опустел. Остался только он. Он – в зале. Она – на сцене. Но играла так, словно зал был полон. Она закончила глубоко за полночь совершенно обессиленная, но счастливая. Оставшуюся часть ночи они проговорили в подсобке, где было чуть теплее, заваривая все новые и новые порции чая.

 

Вернувшись в Москву, он опубликовал историю про божественную французскую пианистку, рожденную в Париже, игравшую с Караяном, потерявшую любимого, пережившую сталинские лагеря и дающую два раза в неделю потрясающие концерты в далеком сибирском городке. После публикации многое в жизни Веры Августовны изменилось. Ее стали приглашать в Москву, Ленинград, Киев. Ее имя узнала вся страна. Залы были переполнены. Но всякий раз после громкого турне Вера Августовна возвращалась в свой маленький сибирский городок и давала концерты там в полупустом, а то и в пустом зале. Рано или поздно про счастливое избавление Вероник Лотар узнали родственники во Франции и приехали забрать ее из этой ужасной страны. В те годы это было очень трудно сделать, но при участии посла Франции в Москве, атташе по культуре и высоких правительственных чиновников они добились своего и получили все нужные разрешения. Был последний, прощальный, концерт в Москве, на который собрались почитатели Веры Августовны. До сих пор все вспоминают, как волшебно звучал в тот вечер рояль. А после концерта она как-то смутилась и вдруг объявила ошарашенным родственникам и официальным лицам, что никуда не поедет. Она сказала про это очень просто. Она сказала, что в прошлой жизни у нее было все. Даже больше, чем все, потому что талант и музыка дарили ей волшебный мир. Но в той жизни она даже не могла предположить, что встретит столько замечательных русских женщин, с которыми познакомилась в лагерях. От этих женщин она научилась многому. Эти женщины, которых не дождались их сыновья и дочери, которых не дождались их мужья и любимые, которых не дождались их матери и отцы, – эти женщины помогли ей выжить. Многие из них не вернулись. Но их дух, их улыбки, их женственность, их сила – ничто не исчезло, ни одна капля крови не пропала. Это все есть здесь, в пространстве, в ее сердце, в воздухе, которым она дышит. И через музыку она возвращает ушедших до времени дочерей, жен и матерей их детям, их любимым мужьям, их отчаявшимся родителям. Теперь ее родина здесь. Она остается, потому что здесь должна звучать музыка тех сердец.

 

Я закончил рассказ – свой первый сценический опыт – стоя. В кафе была тишина, словно мы все вдруг услышали музыку из далекой России. Я опустил руки, которыми, оказывается, изображал игру пианиста, и добавил:

– Вера Августовна Лотар-Шевченко давала концерты до самого последнего времени. Однажды после очередного турне по Союзу она, как всегда, вернулась в свой городок, а на следующий день ушла из жизни. Говорят, что ее смерть была такой же тихой и красивой, как и жизнь, в которой она ни разу ни на что не пожаловалась.

 

Потом я много выступал на разных площадках Америки. В моем репертуаре появилось много историй, но эта навсегда осталась первой, хотя рассказывал я ее все реже и реже. Только тогда, когда мне нужно было почувствовать помощь моего дома. Потому что слишком много в нашем доме было связано с Верой Августовной. Тем журналистом был мой отец. Он и написал известную историю про пианистку. И всякий раз, когда Вера Августовна приезжала на гастроли в Москву, она останавливалась у нас, где специально для нее стояло пианино. Когда мы с сестрой были совсем маленькие и когда уже учились в школе, по нескольку раз в году случались недели, а то и месяцы, когда в доме с десяти утра и до позднего вечера звучала музыка. Вера Августовна мало говорила. Да мы ее и не понимали. Она улыбалась, чуть дотрагивалась узловатыми пальцами до наших голов и снова садилась за работу, которая всегда казалась чудом. Лучшего подарка нам родители сделать не могли. Гораздо позже я узнал, что Вера Августовна появилась в нашем доме в год, когда молодая семья, несмотря на двоих детей, чуть было не распалась. А ушла из жизни в декабре 1981-го. Через две недели у отца случился инфаркт, и в доме многое нарушилось. Непоправимо. Между этими фактами нет иной связи, кроме временного совпадения. Но музыка в нашем доме больше так никогда не звучала...

 

За эти годы о Вере Августовне было написано много историй (более точных и правдивых). Появилось несколько документальных фильмов. Во Франции снят и с успехом прошел художественный фильм с Анни Жирардо в главной роли. А в 1996 году вышел новозеландский фильм «Пианино», получивший «Оскара», в котором главная героиня также рисует клавиатуру на столе. Мне почудилось, что моя история перекочевала в сюжет этого замечательного фильма. С тех пор я про Веру Августовну не рассказывал. Но однажды...

 

В этом году мы с братом Матвеем отправились в путешествие по школам от Москвы до Владивостока, о котором писали в материале «Дорога есть!». И уже возле Новосибирска я вспомнил, что где-то здесь должна быть похоронена Вера Августовна. Позвонили в Москву и узнали, что действительно ее могила на кладбище в Академгородке под Новосибирском. Времени было мало, но мы отклонились от главного пути и апрельским днем приехали на кладбище. По бумагам у смотрителя Сергея выяснили номер участка и отправились искать могилу. После часа безуспешных поисков вновь попросили помощи у Сергея. Разбили весь участок на ряды и пошли втроем от могилы к могиле, вчитываясь в каждую надпись. Когда под фотографией незнакомой мне женщины я прочел: «Вера Августовна Лотар-Шевченко» – не поверил своим глазам. Зеленый памятник-обелиск со звездой, как у красноармейцев, и старая женщина на фотографии не имели ничего общего с Верой Августовной. Неудивительно, что мы с Матвеем так долго не могли найти могилу, хотя ходили возле нее битый час. Совершенно удрученный, я пошел к выходу. Как такое могло произойти?.. В памяти все время всплывала фотография над маминым столом. Вера Августовна за роялем. Вот какое ее лицо!

 

Мы с Матвеем уехали.

Но уже через полчаса повернули обратно. Захотелось рассказать хотя бы кому-нибудь историю, которую я рассказывал на английском сотни раз. Но ни разу на русском. В сторожке на кладбище было несколько человек. Наверное, жалея нас, они выслушали все до конца, качая головами. Я оставил адрес и телефон, с тем чтобы что-то придумать, найти тех, кто имеет право что-то делать с могилой. Обещал выслать копию моей любимой фотографии Веры Августовны. Каково же было мое удивление, когда в октябре во время Соловейчиковских чтений я узнал о новом памятнике на могиле Веры Августовны.

 

Две недели назад по дороге из Читы я остановился в Новосибирске и помчался в Академгородок. На кладбище меня встретил улыбающийся Сергей. Он взял лопату, расчистил от снега могилу, и нашему взору предстала та самая Вера Августовна, которая когда-то поразила случайно задержавшегося в Барнауле отца.

На белоснежном камне написано:

Вера Августовна Лотар-Шевченко

Родилась во Франции в 1899 году

Ушла из жизни в России в 1981 году

И ее любимые слова:

Жизнь, в которой есть Бах, благословенна…

 

Это счастье – входить в новый век на такой чистой волне.

 

Артем СОЛОВЕЙЧИК

 

С 1 по 5 декабря в Новосибирске проходил фестиваль фортепианной музыки, посвященный памяти Веры Августовны. Мне посчастливилось побывать на последнем, заключительном гала-концерте. На нем было объявлено об основании нового международного конкурса пианистов имени Веры Лотар-Шевченко, который пройдет в Новосибирске с 1 по 14 декабря 2006 года. Попечительский Совет конкурса возглавлит народный артист России пианист Михаил Плетнев. В составе Совета - кинорежиссер Владимир Мотыль, известный французский пианист Паскаль Девуайон, директор Ecole Normale de Musiqe de Paris Генри Хейгель, актриса Анни Жирардо, сыгравшая главную роль в фильме "Руфь", посвященном судьбе В.А. Лотар-Шевченко.

 

Вот программка с этого концерта:

 

 

В первом отделении гала-концерта демонстрировался часовой фильм о Вере Августовне. Многие из сидевших в зале знали лично эту замечательную женщину, большая часть антракта между первым и вторым отделением прошла в беседах и воспоминаниях зрителей. Из фильма я узнала и такой примечательный факт: когда Вера Августовна жила в Академгородке, куда ее пригласил его основатель - академик Михаил Алексеевич Лаврентьев, предоставив ей отдельную квартиру, к ее дверям каждый день приходило столько желающих послушать ее удивительную игру, что Вера Августовна была вынуждена оставлять дверь в квартиру приоткрытой, а слушатели рассаживались на ступеньках в ее подъезде и с благодарным молчанием внимали таинству, совершавшемуся над фортепианной клавиатурой.

 

Напоследок вот еще несколько фактов из статьи в "Литературной газете" от 28 ноября 2005 г.:

 

Точного ее адреса, конечно, никто не знал, и люди писали на конвертах: "Барнаул, филармония, пианистке В.А. Лотар-Шевченко" или еще проще: "Барнаул, великой пианистке Лотар-Шевченко". Ее слава была сравнима со славой Вана Клиберна. Но он был хоть и любимым, но все-таки иностранцем. А Вера Лотар-Шевченко была своей, близкой...

 

Если объявлялось о ее концертах в Москве или Ленинграде, то билеты в первый ряд не продавались. Эти места Вера Августовна просила оставлять для тех, кто был с ней в лагере. Чаще всего первый ряд так и оставался пустым.

 

В 50-годах для работы в филармонии потребовалась автобиография. Вера Августовна уместила ее на одной странице: "Ученица Альфреда Корто, в 1925 году окончила Парижскую консерваторию с золотой медалью, после этого поступила в Венскую академию Шуле... Концертировала во всех больших столицах и городах Европы, три раза ездила на гастроли в Америку. Получила Римскую и Венскую премии. Играла с Тосканини, Вайнгартеном, Клейнбером. В 1939 году приехала с мужем в Советский Союз и стала солисткой Ленинградской филармонии. В 1941 году была арестована и пробыла в лагерях до 1950 года. В 1955 году полностью реабилитирована и с этого года беспрерывно выступаю с сольными концертами...".

[Basilio 0]

Гюль, большущее тебе спасибо!

[Gulchataj 0]

Ну, слава Богу, очень рада! Мне было жаль замалчивать такое открытие, ведь они случаются нечасто.